До твоей глухомани семь вёрст киселя.
И мой личный синоптик сегодня раскис,
Пробираюсь к тебе, словно Вор в заповедную зону.
И, негромко дыша, кто-то сзади спешит,
Может, тень, может, враг, что всё время молчит.
Я, наверно, дурак, что терплю его рядом с собою.
Я забросил работу на пыльный чердак.
Я оставил записку: “Идите все к чёрту.”
И капризный февраль мой морозит кулак,
Что сжимает в перчатке последний пятак,
Греет душу в кармане пальто
Карта междугородки.
Я, на время укрывшись в гремящем тепле тамбуров,
Ожидаю с тревогой сюрприза распахнутой двери.
А там снаружи лёд, ветер в морду бьёт,
Градом заклюёт, как стая ворон.
На платформе снег,
Безликий километр,
Номер из нескольких цифр.
Перейти на бег,
Скрыться под навес,
Расписание – шифр сплошных отмен.
Эхом перемен в грохоте цистерн грузовой мимо.
Прямо по тропе, мимо двух домов,
Вот колодец с журавлём.
Загляну туда, может, блестит вода?
Может, кто прячется в нём?
Я не знаю, кто он, каков собой.
Знаю, что выдуманный.
Эх, хорошо стоять,
Свечкой догорать,
В полночь глотать из ведра
Отражение Луны.
А с утра к тебе,
Наплевав на всё,
Сунув взятку совести,
До подъезда вскачь,
Нагло постучать,
Хоть и рано в гости.
Только ты не бойся.
Все хорошо,
Пусть твоя голова не болит.
Через много лет
Мой душеприказчик на небе
Всё тебе объяснит.
Открываешь дверь, а за дверью – снег...