Сегодня утром судно уходит в рейс,
Ровно в двенадцать, согласно плану погрузки,
Который не выполнен даже пока на треть,
Но вы же знаете этих проклятых русских.
Тринадцать членов команды, обшивка - сталь, а не жесть,
Медичка, которой так нравится слово "фельдшер",
Чуть-чуть не хватает до сорока, но говорит - 26,
Смешно, а впрочем, кто их поймет, этих женщин?
Седой капитан, еще из советских, стальных,
Нервы уже ослабли, но все еще твердое слово,
Седые баки, трубка - хотя зачем они
В мирное время на контрабандно-торговом.
Трезвый старпом из простой городской семьи
(Звезд всем не хватит, их в небе осталось мало),
Зато бредил морем лет где-то с пяти-семи
И прекрасно заменит на сутки пьяного капитана.
Радиорубка: стол, стулья, душа в очках,
Решетки таблиц, карандаш: мастер дает нужный пеленг,
Каждый сигнал, он думает, слышен на небесах,
Его бы воля, он бы вообще не сходил на берег.
Ниже - машинное. Судомеханик Петров.
Всегда что-то ломается - где ж здесь не материться.
Этот поход будет его последний поход.
Седьмой последний. Он намерен жениться.
Палубный сор, палубный скот, балласт.
Только и могут курить и держаться за швабру,
Особенно плохо им, когда нечего красть,
Если груз, например, зерно. А кому оно, к черту, надо?
Сегодня утром судно уходит в рейс.
Команда что-то не очень, да и погодка - та еще.
Но Ллойд дал добро, и везде надо в срок успеть.
Судно уходит. Просто. Без провожающих.