Пусть даже смерть под смех уходит
Нас не касаясь своим душным тленом.
И без задержки на проходе
В амфитеатре мы решим дилемму:
Где сесть и посмеяться над собою.
Над глубочайшим самоуваженьем,
Глубоким миро-самосозерцаньем.
Над нашей тщетной мелочной борьбою
И пусть улыбки с лиц пока не сходят.
Играйте акт второй! И продолженье
Ждать не заставит. Как и порицанье
со стороны снобов. Хмельной осадок
пусть не затмит пресветлое воззванье
Своим безрадостным и мутным зельем.
Нет ничего серьезнее веселья
Над этой слишком несерьезной жизнью!
Кому здесь, и какой вкус сладок?
Вкус жизни? Смерти? Иль иное что-то
нас манит своей чудною харизмой.
Другое есть? Любовь? Опять смеемся:
С кем, где встречаемся и расстаемся
Когда вокруг пустынная пустыня
из наших снов и перевоплощений?
Оставим эти страстные заботы.
Гори костер. Пылают пусть поленья.
Не погребальный? Ну и слава Богу!
Какому, это даже и не важно.
Да кто теперь их знает?! Все же в тогах?
И римский пантеон всё рос коллажем.
Все прибавлялся в весе. Вот Распятый
К нему прибавился и сверг все то, что свято
доселе было. Но не будет снова.
Среди богов ведь тоже нет основы:
Кто почитал Зевеса нет их ныне.
И умер бог. Ни в мраморе, ни в глине
не слепят ему нынче изваянье.
Смешок Истории? Удел сознанья.
Чего желать, что заслужить мы можем,
когда разляжемся на смертном ложе?
Я думаю, что лучшая награда
(Ее просил великий император
Чье имя Август Цезарь Гай Октавий)
аплодисменты. Это не затратно
дающим.
Ну а больше и не надо.
Дорога дальше.
Под ногами гравий
и щебень. И мостят в привычке
булыжником имперские дороги.
О них легионеров стерты ноги.
Но нет империи. Улыбки есть величье.
Римский цикл 2004-2005