Игрушка, забыта, заброшена, нити узлом
На шее у марионетки, точь в точь, пуповиной.
И дело тут вовсе не в умысле страшном и злом,
Не в мести игрушке простой и ни в чём неповинной.
Нелепая поза, улыбка застывшая, блеск
Невидящих глаз просто нужными быть перестали.
Чуть чуть поиграли тобой, ты ещё не облез.
Но не задержался на первенства ты пьедестале.
И переселившись в царящий в чулане завал,
Ты вдруг проникаешься смыслом игрушечных судеб.
Попавшись впервые, конечно восторг вызывал,
К хозяйке в постель, и обед на красивой посуде.
Ты друг, ты любимый, единственный, лучший и свой,
Ты словно взмываешь под счастья неведомый купол,
Уверовав в то, что ты тоже конечно живой.
Забыв, что сегодня ты попросту первый из кукол.
День, два и наскучил. И сломан. Оставлен. Забыт.
Как будто на время, ты в пыль отодвинут ногою.
За шкаф. За другую игрушку. За деньги. За быт.
Не нужен, но ты свой чулан не покинешь с другою.
И не осознаешь всю жадность и зависть, и злость.
Хозяйка прогонит других, покалечить грозя их.
Хозяйка меняет игрушки, но так повелось -
Игрушки не могут сменить их забывших хозяек.
Но глупой надеждою теша себя и смеша
Всезнающих, бывших, таких же игрушек - малышек,
Любовью к хозяйке пылает игрушки душа,
Пусть слушает разум, но сердце игрушки не слышит
Слова, что напрасно былого ты, мол, ищешь тут.
Хозяйки всегда для игрушек любимы и благи.
Глаза из под пыли отчаянно, молюще ждут.
Наверное силятся выдавить капельку влаги.