Эта ночь срисовалась с набросков Гауди...
Я курил у окна, завернувшись в пальто...
(Говорят, что увидев тогда твои груди,
Позабыл обо всем старый пидор Кокто...)
(Говорят, что услышав твой шепот полночный,
Позабыл обо всем грустный лирик Кокто...)
Я стоял у окна, и туманище склочный,
Все пытался забраться ко мне...
Но никто,
Не запомнил, когда ты вошла в эти двери,
И мурашками кожи прогнала туман.
И лизали ступни твои белые звери,
И просили войти в черно-белый экран.
Только я все стоял,
Я же мразь, ты ведь знаешь,
Я смотрел на тебя из слепого угла,
Как ты тихо идешь, как ты ждешь, как вздыхаешь...
Я не двинулся с места, пока не легла
На давно приготовленный мною пюпитр,
И раздвинулась нотной строкою любя.
Я отбросил пальто и прокуренный свитер,
И сыграл для тебя, про тебя и в тебя.
Эту ночь срисовали с набросков Гауди,
Просто так, ради тех, кто сидел в шапито...
Я же мразь, я сыграл и забыл твои груди,
И ушел тихо плача мальчишка Кокто.