Голубоглазый, с русыми кудрями
Йегошуа по кличке Бен Пандир
Не склонен был „гонять собак“ с друзьями,
Но в созерцанье постигая мир,
Был молчалив, и склонен к размышленью.
Весьма предрасположенный к ученью,
Как устный, так и письменный Закон
Вполне постиг ещё ребёнком он.
Умом глубоким, быстрым обладая,
Он изучал природу и людей,
Порою в изумленье повергая
Познаньями своих учителей.
Он, следуя какому-то секрету,
В молитве находил свои ответы.
И стал распространяться в людях слух
О мальчике, в котором Божий дух.
К нему пошли. С заботами и хворью.
Прося совет, как лучше поступить.
На небольшом Йосэфа подворье
Бывало просто некуда ступить.
Шли отовсюду. Слушали, дивились.
С нечистотой помалу примирились
В его любовью смешанной крови,
И стали называть его „равви“.
Ведь в те года не только в Галилее,
Причём, не только от большой любви
Рождались белокурые евреи…
Иль полужидки? Как ни назови,
Но дети оккупантов и евреек
Рождались и рослей и красивее.
И с этих пор пошло, всего скорей,
Что главное, по матери – еврей!
Йегошуа родителем законным
Был к плотницкому делу приобщён.
Доход семьи был более чем скромным.
Отряд Пандира был перемещён…
Но в ремесле том, юному пророку
Не виделось ни мудрости, ни проку.
И, чувствуя, что цель его в ином,
Он понял, что покинет вскоре дом.
Ему тогда исполнилось двенадцать,
Когда с семьёй пришёл в Ершалаим.
Он ощущал, что срок пришёл расстаться,
Что нечто скоро приключится с ним.
Во время праздничного жертвоприношенья
Не мог понять – кто агнец, кто священник…
Назавтра же, при возвращенье в дом
Был отвлечён каким-то стариком.
Он плохо помнил странный смысл беседы.
Он в первый раз не смог всего понять.
И побежал, не попрощавшись с дедом,
Чтоб Йосэфа с Миръям не потерять.
Ершалаима улочки кривые,
И люди. Незнакомые, чужие…
Куда идти? Так пасынком своим
Его принял ночной Ершалаим.