Йегошуа ушёл искать ученье, –
Искать одну из тысячи дорог,
Примерно зная только направленье,
Указанное старцем, – на восток,
Надеясь на божественное чудо,
И сказанное старцем слово – „буда“.
Где слов найти таких, чтоб описали
Его тяжёлый, многодневный путь,
Его глазам открывшиеся дали,
И силы, чтоб назад не повернуть?
В тринадцать лет, с попутными купцами
Он шёл, палим нефудскими песками.
Омыт водою Тигра и Евфрата,
Дрожал ночами в загросских горах,
Дышал солёной пылью Дештелата,
И увязал в болотистых песках.
И снова горы – Горы Сулеймана,
И, наконец, – долины Индостана.
Когда сошёл на левый берег Инда
Четырнадцатилетний Божий Сын,
Он бегло говорил уже на хинди –
На языке народа тех равнин.
Вещал он людям об Едином Боге,
И слух о нём наполнил все дороги.
Простившись с Мёртвым Морем и Кумраном,
Идя полгода прямо на восток,
Йегошуа был встречен Индостаном,
Как молодой Божественный Пророк.
И в память о большой к нему любви
Одну из рек с тех пор зовут Рави.
В народе Раджпутана и Пенджаба,
Где Джайна почитали больше всех,
Буддизм распространился очень слабо.
Хоть здесь Йегошуа имел успех, –
Его просили с ними поселиться, –
Но у джайнистов нечему учиться.
Теперь Он шёл по сказочным просторам,
Многообразьем красок поражён.
Путь был уже не тяжким, но не скорым.
Йегошуа под пологом из крон
Деревьев хлебных, дуриана, манго,
Шёл к берегам божественного Ганга.