1.
А казалось бы, немного терпеть дотуда,
где и бед-то – нематода или простуда,
и любовь вокруг, но логике вопреки
то ли сани вдруг сворачивают с дороги,
то ли будущее с поспешностью недотроги
уклоняется от укола моей строки.
Это значит, что поход целиком провален.
Я хожу без всякой цели среди проталин
и осваиваю незнакомый пока уклад.
Полагаю, мы застряли теперь надолго,
путь размыт до основанья, ямщик оболган,
да и я во многом, в сущности, виноват.
На мою предусмотрительность все молились,
и в какую бы отдушину я ни вылез,
всюду лестницы цеплялись за этажи.
Но сегодня то ли что-то внутри сбойнуло,
то ли дева поманила да обманула,
обвела да обвинила меня во лжи.
2.
Та же истина, но сделавшая карьеру,
это – ложь, и направляются к Люциферу
рост и возраст указавшие в резюме.
В их глазах я вижу счастье, на лицах – сажу,
и во вред всему, что знал, вопреки пейзажу,
я молюсь за них и ведаю: быть резне.
Кровь прольётся прямо тут, посреди сосновой,
дивной местности, которой не стать основой
для имеющих в душе, окромя гроша,
только знание о роли своей отдельной
только взгляд потусторонний и крест нательный,
что в отсутствие иного и есть душа.
Для того я здесь: я им приготовлю поле,
зашифрую имена, сочиню пароли
и оставлю на шатающихся стволах.
Я им высеку их летопись на гранитах
и покину это место, и пусть хранит их
кто там нравится им – Будда, Христос, Аллах.
3.
Не считая панацеей образованье,
я уверен: не лежанье и не вязанье –
суть мещанства, и, тем более, не семья.
Мы, умнея, опускаемся неуклонно.
Мера качества – отличие от шаблона,
от толпы, что в переходах шуршит, снуя.
Но для этого важнее всего другое:
нежелание сражаться, отказ от боя
за пространство, от умения брать и бить.
Солнце светит вне зависимости от тучи.
Если что-то мне и хочется делать лучше,
чем другие, это только одно – любить.
Суть мещанства – неумение это делать.
Для того, чтоб с ним бороться, нужна не смелость
и не тонкое врачебное остриё.
Только свет твоих очей, голубых, зелёных
или бронзовых, ресницами окрылённых,
и молчанье всепрощающее твоё.
4.
Вместо этого мы видим приготовленья
к страшной битве, неуклонный подъём давленья,
жёлтый в облаке и розовый цвет ланит.
Пахнет порохом, сосной, тишиной, духами,
и поляна впереди зарастает мхами,
под которыми скрывается мой гранит.
Кровь прольётся, это, в сущности, только плата
за насилье, за подбой на плаще Пилата
и за тыл, напоминающий решето,
за желанье избежать, за попытку бунта,
за отказ от бытия, за отрыв от грунта
за чужое право смешивать то и то.
Прочь же сани! Выбирайся из этой бездны,
где любые примечания бесполезны:
никого и ничего уже не спасти.
Мчись долой, не оборачиваясь бесцельно,
от саней, от ямщика, от пути отдельно
и мерцающие угли сжимай в горсти.
03.04.05