Сестре И.Ю.
Достану «Ветхий» и, ныряя в старь,
где тень свечи затачивала перья,
а ночь белила опускала в гарь,
выстраивая стены недоверья, --
чтобы познать, как возгоралась страсть,
алкая души, затянув в вериги
червонную и пИковую масть,
сжигая свет, а вместе с ним и книги…
Продену сквозь незримое ушкО
восхода нить, где спелые туманы
скрывают суть расставленных флажков
крещеного неверного обмана.
Преодолею скорбный лабиринт,
открыв ученье инков меж канонов,
где «Ветхий» в межстраничье свитков спит,
как спит младенец в материнском лоне…
И пророню, а, может, пропою,
а, может быть, как волк завою в голос,
нанизывая бусины «люблю»
на тонкий ариаднин звездный волос.