Выкашливал листья простуженный тополь.
Был болен, троллейбуса пьющий оглобли
Рассвет, как сжигающий рукопись Гоголь,
И мальвы краснели в тумане как вопли.
Во мгле, выходя из своих очертаний,
Сияли, как в детстве страница из «Вия»,
Раскрытые души деревьев и зданий,
За мутным стеклом моросила Россия.
Накрапывал город. Средь стен и заборов,
У мальв светофоров, на отзвуках красных
Троллейбусу снилось, что, выказав норов,
Он ворон, искрящий на стыке согласных,
Что в мире подлунном не сыщется корма
Сытней, чем осенняя манна румян;
И слово моё – лишь кричащая форма,
В которой отлит оловянный туман,
В которой, сплетая волокна каната,
Становится вздох осязанием струн,
Когда над толпой в слепоте листопада
Теряет опору небесный плясун.