И.Бунину возвращаю
…Зазвенел будильник. Тело дня встрепенулось... и покорно, расширяющимся облаком, поползло к поверхности чувств, отделяясь от неподвижности…
За мгновение до звонка.
…До утра не умолкнуть безмолвьям –
Голублю распростершийся звук,
Подчиняюсь неистовым зовьям,
Растекаюсь над травницей луг –
А-а-а… Крамольные очарованья –
Песнь неистовой бальности крыл.
Свето-мученик тайного знанья
Сквозь безмерья твой шепот пронзил:
Все обманности тленного гласа,
Всю обыденность – нынешний миф,
Не надломленный скудостью часа,
Мой неистово-юный Сизиф.
В колыбельной кружавности пений,
Обнажая безмолвия крик,
Отдаю мой единственный, Лений,
Обручения девственный миг!..
День предстоял…Его тайное безмолвие явно раскололось: какая история у страниц-дней, кроме невозможности жить-писать? Какая история у поэтизма? – Одно пламя и …тлеющие угли. «Самое нищее место на Земле*».
---------------------------
* «Самое нищее место на Земле, и оно свято…» М.Цветаева.
В зеркале «нищеты».
Седая, сладостная нежить…
Как серебрятся зеркала!
Как будто их бестелье нежить
Взялись? взялся? взялось? взяла?
О! – на! Отдам, не взявши имя.
О! Нет, не требую добра.
Отдам тебе Его во имя…
Как ризны светы серебра,
Трепещет ртутность вековая,
Как метал-личен (чин?) язык…
Во мне Вас ниточка живая:
Луч? Память чувства? Крови лик?
Нет, нет, не надобно о крови…
Уж слов так много пролилось:
Разбилось пламенное в нови,
Чье заклинание сбылось?
…Не критикуйте хрупкость воли
И эту тельную тоску.
Обломки глаз сживить - не боле,
Глядясь в зеркальную реку.
Воздух стоял терпкой плотностью, отделяя и распахивая День в тишину. Отголоски ее срослись в сердце. Кто он прозрачной несгибаемой вольности? Принц? Чувствовать его было непосильно-радостно и беспомощно-умно…
Я силою оперся на печаль –
Она мой след в себя препроводила.
И счастья неразгаданная даль
Меня всей мукой к бездне пригвоздила.
И таяли безмерные глаза,
Жонглируя мгновениями света.
Любви зеленокрылая лоза
Вилась, не дозревая до рассвета:
Срывали ее листья и цветы
Стекающие капли обладанья;
Теперь там возвышаются мосты
Созвездий покаянного сиянья.
Распахиваясь, сказочная новь
Была пыльцой единого букета.
Его питала ангельская кровь
Души, без сожаленья и ответа.
Я трогательною музыкой завис
Над вечностью живительного плена,
То падал, не притрагиваясь, ввысь,
С обрыва обнаженного колена,
То, суетясь банальностию сил,
Вывихивая сердце изумленьем,
Поэзы лунным памятником плыл
Над Божьим нескончаемым твореньем.
Так, заблудившись в собственных очах,
Растратив силы до самозабвенья,
Я брел в пустынных голоса песках,
Познав непостижимость утоленья.
А мир уже «дел-ился». Ему было некогда. Мелькали страницы веков в переплетах тысячелетий. Сквозняк покоя, шутя, пронизывал строки голосов, зрения миров, играющих в жизнь.
Лазурь небес венчается с покоем,
Предзвездно золотится синева,
А ниже, плодородно-звонным слоем,
Сплетаются бореньями слова.
Пусть отомрет притянутое всуе.
Смотрю в непонимания глаза:
В их опоздавшем к счастью поцелуе
Влюбленно отдыхает бирюза.
Над саркофагом утреннего хмеля,
В изменчивых объятиях тревог
Уж все в ветвеньях мысленного геля -
Побеги чувств и семена дорог.
Звонок , конечно, мог признать себя дураком, но это не означало бы умности.
Звонок для МГНОВЕНИЯ.
Строфа как сон, строфа как озимь
Бессрочно-строчной наготы.
Что до звучания доносим?..
До утра?.. Птичие цветы
Разголосили запах света:
Какая слякотная звень.
И тает облако поэта:
«Где нет уже ни счастья…»* -
Лень…
Из ниоткуда в ниоткуда
В нас простирается пора,
Палитрой чувственного блуда
Очнется в кончике пера.
Там слишком многое хранится
В густом прозрачнейшем бору.
И только… даль, его сестрица,
Безмолвно ластится к перу.
Там простираются просторы
Ничем не тронутых разлук.
Их безупречные узоры,
Их цельной замкнутости круг
Так неподкупно-необъятен,
Неувядающе-велик…
И только сердца птичий крик
Его величию отраден.
P.S.
«Я выходил из себя, не мог слушать, когда мне даже шутя напоминали: «Поэтом можешь ты не быть, а…»**
*- И.Бунин
** - И.Бунин