Любви Марины Цветаевой –
Николая Гронского посвящается.
Разбужена утренней новью,
Расправлена таинством сил,
Текла наготой к изголовью
Узорная роспись ветрил…
Свободное солнце Поэмы
Бродило над завязью дня:
Неслов молодых стратагемы
Блистали князьями огня, -
И, тая музыко-веденьем
В чернильности крохотных тел,
Край жизни плело запредельем
И нежило суетность дел...
Марина :
“Милый – Дорогой друг – Дружочек – Мой родной – Колюшка… …Из вас ничего не выйдет, кроме ВСЕГО, т.е. поэта. Философ есть вопрос человека-вещи. Поэт есть человеку-вещи – ответ…”
Звезды пахнут безумными снами
И пушистой засолнечной мглой.
Я сижу.., под моими ногами
Бьется море о ночи покой.
Голубые печальные ели
Дремлют, истово влакомясь в птиц:
Их ручьисто-парящие трели
Крошат звуки в лохматость ресниц
Леса…Травная оттепель плена:
Фразы гибнут в тоске светляков.
Волны лижут века и колена
Берегов… берегов… берегов…
Марина :
«…Это была моя первая встреча с Вами, может быть, самая лучшая за все время. Первая настоящая и – (но это может быть, закон?) без Вас…
Роща… Деревья настолько тела, что хочется обнять, настолько души, что вот-вот обнимут… Не оторвешься...»
В-(РОЩА)Я-СЬ.
Роща пахла серебряной сенью
Ветряного (мох)-рового дня
И росла за ступеней ступенью,
Листво-морем втекая в меня.
Крутолобье телесного ора
Душескальностью высило лад
И струилось тисками простора,
Пред!лагаясь Грон-Гран-н-н-остью стать.
О!-существленность-древозаветье,
Корнелюбая злая тоска:
Море падает в ноженьки-светье,
…И стекает по зною песка.
Опро-кинуто-метчиво словясь,
Не вникая в разбуженность фраз,
К океанности счастья готовясь, –
Утопить сердце в вечности Вас…
Ни мышонок любви и ни кошка
Не сбегут от древесной волны.
Аполлоново петлится стежка -
Дафна лаврится: вещие сны…
Не скупись на объятья, не надо,
Не затягивай сном океан;
Снеговою листвою наряда
Облетит роща-сердце-роман.
Но потом, после, - предсуществуя,
Сердце горстью Вы-чер-пы-ва-Я,
Роща вспыхнет судьбой, Аллилуиа,
Златолисто Вы-свер-ки-ва-Я:
Пенный берег, неслышные пляжи,
Песьей шкурой мурлычет песок,
Распуская былиной лебяжий
Сердцекрылого счастья клубок…
Марина:
“…Храню мечту…Храню тоску...”
Пустынный берег – озеро пустыни…
Крикливый голос вычеркнутых строк.
Я напишу тебя на сердцевине,
В полоборота, в бархате дорог.
Крылатый барс разверзнутого взгляда
На безоглядность вечера похож,
В чернильной пряже шепота-наряда
Нелепо прячет сказочную дрожь.
О, эти тропы рвущегося слова
Невидимого голоса-тоски!
Вас пробегаешь снова, снова, снова,
Целуя перстни пролитой руки...
От гор до моря – летопись наклона,
Пень-нь-нь море-горья – живопись свобод.
О, беспризорность Божьего Закона:
Любви, безвремья, жалости и мод...
Эхо Марины :
“…Храню тоску…»
Расплескались слова по капле.
Дохнет крошечный влажный след.
Вышла насухо: море-платье
Бросил ветер в костер… Букет
Бело-розово-синих струек
Догорает до кожных рун,
И блестит серебром чешуек
Песня порванных сердца струн.
Марина:
«…Мне важно, чтобы любили не меня, а мое «Я» – ведь это включается в мое. Так мне надежнее, просторнее, вернее…»
“Их книги – летописи смерти ”*,
Разъединенья и причин,
Пылают факелами тверди,
Судьбы выказывая чин.
Срываясь в пропасти пространства –
Вершины ветра распахнуть,
Их душ пречистые убранства
Чертят над чувственностью путь
Морского гребневого вала
И камня, впершегося ввысь –
Единой узельностью сплава
Два РОДНИКА ЛЮБВИ слились!
Их рукотворные объятья –
Громады слуха и стиха -
Ваяют истины распятье
Пришельцам к Родине греха.
* Н.Гронский