Айлин хочется назвать типичной американкой. Но я не знакома ни с одним американцем, и поэтому не знаю, какие они бывают типичные, и какие не типичные! Мне только остается изумленно наблюдать за ней, потому что таких людей я еще не видела.
Она говорит громко, эмоционально, убедительно и большей частью непонятно, потому что ее язык – жуткая смесь искалеченного русского и неистребимого английского. Ее волосы не прибраны и кажутся незнакомыми с расческой. Айлин дымит, словно паровоз, сыплет пепел вокруг себя на все, что попадет в ее орбиту. На ее неслабой американской груди туго натянута красная несерьезная маечка, которая без малейшей претензии на кокетство облегает так же и все остальное – два одинаковых валика жира – над ремнем джинсов и под ним. Главное – то, что внутри – объясняет мне она. Зачем краска на лице? Я и так прекрасна. И она прекрасна. Только другой, какой-то совершенно иной красотой. Как молодой богомол, например, или инопланетянин с тремя пальцами.
У нее такие дерзкие глаза, такие нахальные веснушки на вздернутом носу, и такая равнодушная сияющая улыбка… Ни одной русской и не снилось быть такой свободной. Меня же на протяжении всего разговора ужасно волнует, что волосы от ходьбы растрепались, я не успела посмотреть на себя в зеркало и проверить, не размазалась ли помада, и вообще, лак с ногтей предательски облупился… И почему мне никак не удается так же как она наплевать на чужое мнение?
Айлин говорит, не умолкая ни на минуту, так, что у собеседника начинает кружиться голова, как при недостатке кислорода. Перебить ее невозможно, да и не хочется.
А, собственно, почему бы не послушать женщину, которая сама заработала в России за девять лет 700 тысяч долларов?
Айлин вообще-то должны были звать Алиной. Ее дед – русский, бежал когда-то из нашей великой страны, чтобы никогда в нее не возвращаться. А его упрямая внучка уже 14 лет живет в России. И путаясь в падежах, заявляет, что ее сердце – здесь. Жаль, что дед не дожил, чтобы услышать такое.
Вообще-то по семейной легенде, ее предки приехали жить в Россию при Петре I из Англии – в качестве экспертов по кораблестроению, да так и остались. Как говорится, прорубили окно в Европу, да так и остались.
В Америку дед уехал из России в 1916 году, перед самой революцией. Его звали Станислав Эксетерович, он родился в семье состоятельных землевладельцев, но имущество спасти не удалось. Ему было 15 лет, и у него не было с собой ни копейки денег, из вещей - только одежда, что была на нем надета. Сначала он поступил на службу в армию США, а когда ему исполнилось 20 лет, уволился и стал шахтером. У него родилось пятеро детей, а после смерти сестры его жены, он принял еще и ее шесть детей – своих племянников. Так что он воспитал в общей сложности одиннадцать детей, и всем сумел дать образование. Он был настоящим мужчиной, его все уважали. Его даже избирали мэром города.
Всю свою жизнь он прожил в штате Пенсильвания, городе Покано (1,5 часе езды от Нью-Йорка). Женился русский дед на ирландке. Это была необычная женщина - она закончила университет, водила автомобиль (и то, и другое было редкостью даже среди мужчин в то время). У нее был свой ресторан, где она не боялась во времена сухого закона лихо гнать самодельное виски.
Мать Айлин – ирландка. Интересно, что бабушка с ее стороны тоже была профессиональным поваром – правда готовила для священников католической церкви. В 50-х годах стала первым поваром, который стал вести кулинарную телепередачу на местном канале.
Русский дед Стэнли собирал нас всех на семейные обеды, которые были непререкаемой обязанностью. Собственно, назвали ее тоже русским именем – Алина, но записали как Айлин. Так упрямый дед все равно никак иначе, как Алиной ее не называл.
И хотя в ней ирландской крови гораздо больше, чем славянской, русская кровь, как сильный растворитель, перебивает. Недаром племянницу Алины назвали Катей. И девочка уже приезжала погостить к тетке. Айлин утверждает, что Катюше очень понравилось. А еще, что девочка такая же красивая, как она сама, даже лучше. Замираю, потому что образ всплывает весьма неоднозначный. Айлин добавляет, что у Катюши фигура как у Джениффер Лопес. В смысле, видимо, зад такой же. Впрочем, главное, что внутри. Хотя против Дженнифер Лопес я лично ничего не имею.
Вернемся на американскую родину. Когда брат с сестрой из ирландской семьи собрались обзавестись вторыми половинами, и он выбрал в жены итальянку, а она русского, то вся родня единодушно осудила брата - зачем это хороший ирландец женился на итальянке – это так не престижно, мафия, а не страна, одно слово. А дочкой гордилась – русский муж - это так солидно, красиво! Всеми осужденный за плохой выбор муж итальянки поселился в квартале, где жили в основном итальянцы, и родня воспринимала его приглашение прийти в гости как «будете на Колыме, заходите». Район-то криминальный – перестрелки и драки. Это сейчас на улице, где стоит его дом расположены бутики всех известных итальянских модельеров. И итальянская уже бабушка в почете.
А вот престиж русских как-то заметно поблек. И уже при этом слове хочется сказать – мафия, а не страна, одно слово. Но не для Айлин. Хотя криминала в ее питерской бурной бизнес-жизни хватает. Сначала компанию отняли бандиты, которые скоро разорились – отнимать – не работать, затем на шестом году существования компании, ее управляющая едва не украла фирму. Или почти украла – уничтожила, предварительно украв, всю партнерскую базу, перерегистрировала на себя название продукта, сделав его названием своей собственной компании, переманила сотрудников.
И в один прекрасный день на работу вышли только три человека вместо шестидесяти. Среди них – и хозяйка компании. Больше всего Айлин удивляется, что управляющая планировала это мероприятие целый год. И ведь продолжала дружески общаться с хозяйкой. И даже ничем себя не выдала.
Потом при разговоре выясняется, что управляющая – женщина какой-то восточной национальности, имела даже статус беженки. А ее муж, тоже какой-то восточной национальности, коммерческий директор в этой же фирме, закончил всего 8 классов. Зачем, спрашивается было нанимать их в управляющие? И чего теперь крыльями махать?
Айлин, внучке своих бабушек, деваться некуда – она тоже открыла ресторан в Питере. И частенько там готовит сама. Она вообще придерживается того мнения, что хозяин только один – клиент. А все остальные – работают на него, включая и того, кто владеет бизнесом.
С ней хочется дружить, и ее опасаешься – потому что непонятно, с особью какого биологического вида ты имеешь дело. Впервые в жизни я ощутила себя хитрым и скрытным человеком – по контрасту с откровенной до невозможности Айлин. Мы знакомы всего час, а она уже рассказала мне, что у нее не получается родить ребенка, было восемь выкидышей. И все дети вокруг кажутся ей ее детьми. А еще ей кажется, что она чувствует незримое присутствие восьми не родившихся душ. Спрашивает меня, есть ли дети. Отвечаю, что пока нет. Она удивляется. А мне становится стыдно и хочется оправдаться. Но она уже говорит о чем-то другом.
На улице конец сентября, деревья раскрашены в яркие и чистые цвета, которые возможны только лишь в солнечную, теплую, золотую осень. По утрам первые ранние заморозки схватывают ледком редкие лужи. А в Америке тепло и солнечно. И почему она здесь, а не дома, не понятно. И зависть берет, что непонятно. Особенно – что же у нее там, внутри?