Танцы с красным мячом.
Мексиканцы с мачете, японцы с мечом.
Говорили в ладони, горланили гимны – шёпотом.
Детский лепет перемежали гусиными перьями и куриным клёкотом.
Испанцы с синими обручами.
Лапландцы с фиолетовыми облаками в пластиковых пакетах.
Голландцы, ноги свои холюще-лелеющие холщовыми онучами,
После – танцующие ча-ча на вощёных паркетах.
Аэропланы плывут в небесобетованности.
Метеорологи ловят бабочек сачками а ля Владимир Набоков.
Всякая всячина спит и видит сны про странные пространности.
Придворный слон наступил на замешкавшегося сборщика податей и налогов.
Числа Фибоначчи,
Рассыпанные, бесхозно самоаннигилируются во
всепожирающий, мембраною вибрирующий нуль.
Служебная записка повытчику от подъячего
По выходе из шреддера последними граммами заполнит забитый бумагой куль,
Готовый теперь к выбросу в мусор.
Дверь, распахнутая настежь, представляет взору покрытого тиной Лешего,
Изрешеченного очередями пуль.
Слепая метель заметает мой иероглиф, словно подвыпившего приезжего –
Пустивший в столице корни и мнящий себя хозяином жизни приезжий-мусор.
30 апр.