Поезда уходят с рельс в пользу зеленого моря,
Тела безымянных дворняг к рассвету уносит дворник.
И в лесной полосе чернеют пеньки
от бормашины бежавших зубов,
стихи твои на песке давно стерты мозолями стоп.
Это время набухших сосцов,
Это пространство в форме фаллоса,
Этот мир, словно к детским губам,
Прижатые отцом гениталии.
Это дикого сердца голубой шелк
На крыльях раздавленной бабочки,
Словно туберкулезный плевок,
Встречающий рассвет в канализации.