Я молчать не могу, изнемогаю от лавины, хочу тебе сказать, высказать, проговорить то, что мучает меня зудящим чувством, накатывающим волной, отпускающим на время, чтобы затем охватить еще сильнее и довести до изнеможения от невозможности даже приблизиться хотя бы на полшага к осуществлению желаемого, и не должен был бы ничего говорить, а должен проглотить, задавить, ступить на горло песне, гимну, смиряя себя, потому что и разобраться в нем (в чувстве) не могу, а вдруг это испорченное нутро воет, жаждет, ноет, просит, а нельзя, еще раз нельзя, и не в том свобода, чтобы взять, а в том, чтобы отказаться, отпустить, о-свобод-иться.
И все из-за того, что не прав был, тысячу раз не прав, когда позволял вникать в тебя, постигать тебя, думать о тебе постоянно. Нет, не постоянно, вру, опять вру, бесконечно вру, другие увлечения давили, манили, ломали, склоняли волю ветрами судьбы, любви, страсти и желаний. В пиковые моменты соблазненное сознание вдруг вырывалось из пелены и с удивлением взирало на происходящее со стороны. Это я? А это кто? Что происходит?
А потом, когда сказал-произнес, как дальше жить рядом, смотреть на тебя, раздразнив себя признанием и даже осознанием, что ты - особая, удивительная, удивляющая, иногда не дотягивающая до требования сегодняшнего моего взгляда, но не МОЯ, и не будешь моей НИКОГДА?!!!
Где-то в самом отдаленном уголке мозга затаилась подлая мыслишка (а я вычислил ее, увидел, как ни пряталась она), что всё ведь возможно в жизни, не надо в рамки загонять альтернативы поведенческого стереотипа, однако есть нечто большее, что движет человеком, вовлеченным в глобальный план собственного бытия в макрокосме сверх- и над- мирного.
Пусть это будет цитатой из большого, чужого, толстого, занудного, любовного романа, не кончающегося ничем, потому что последние страницы вырваны, как и титульный лист, поэтому автор неизвестен и здесь подписи тоже не будет.
___
Письмо попало ко мне от автора, который захотел, чтобы его могли прочитать разные люди, а вдруг среди них будет и та, для которой он его написал. "Глупая надежда? - спросил он меня. - Тогда поставьте там дату написания, 23 мая 1995 года".