Вздымается к верху маяк,
налитый мутной чушью,
кружит надо мной овал,
смрадной и грязной лужи,
со рта вырывается стужа,
болезненных швов вранья,
простынкой любя накрывает
врач неба до самых до пят.
Холодность жёсткой стали,
клубится кубами льда,
рядом стремаются души,
такие же, как и я,
плотность губных ресурсов,
не разожмется, нет,
случаи мамины детки,
только не здесь не здесь.
Вольты морских децибелов,
плечи мои обвели,
молодость красной меткой,
меня разделяет на три,
страхи извечной тайны,
больше не будут со мной,
я оставляю людям,
этот вопрос немой.
Воздухи ландышей серых,
волосы гладят мои,
простынь сгибается в лентах,
где-то была там жизнь,
стены сжимают груди,
ноги холодные пни,
дышит мне в ноздри ужин,
где-то живущий внутри.
Фатальные строки сердца,
на пыльной ладони как дым,
смываются бледной краской,
замученной болью крови,
стоны угрюмых женщин -
нас не волнует их бред,
морг-тишина и забвенье,
и тает всегда здесь снег.
Будки газетных трюков,
пальчики тонки мои,
я уважал их чувства,
бросили с неба они,
ярко-полночную муку,
сонно-янтарной слезы,
пусть не пугает их парус,
тонущей в море судьбы.
Зелень уставших песен,
травы и сосны в лугах,
мне заменяет этот,
потно-изорванный врач,
серою мрачною тенью,
смотрит в мое лицо,
и безразлично тает,
его ждут ещё и ещё...
Странная, старая сказка,
здесь так темно, темно,
чахлая, пыльная басня,
я пронесу и её,
страшная, жуткая правда,
мёртвым же всё равно,
я говорю себе: здравствуй!
пусть здесь исполнится всё!
Ноченьки, ноченьки звездные,
я здесь не долго - прощай!
я уезжаю в город,
брошенных в небо зеркал,
тяжесть лопат сугробных,
мелочи радостный звон -
я покидаю этот,
полный зловоньем дом.
251201