Подстриженного войска полк гвардейский
газонного босяцкого шпината.
Немецким бы с врагом… с любовью флексий,
как в свето-обращении: “Солдаты!..”
Коротковатый для небес, коротковатый
грозится пиками мышиный лес.
Ленив и праведен, таджик с лопатой
мопедной, воздух расстреляв, исчез.
Арбузом пахнет. Небо гонит вату.
(В такой же ёршик злой живородящий
пострижен был персидский кот,
к дверям приставший. Там случился натюрморт –
хлебнул свободы фаринелли настоящий.
Пустой фолликул теребя, мы полюбили лысого тебя.)
Черёмухино бденье скоморошье
не ждет разлета от цветов, тугие.
Мы обживаем в титрах фразу “…и другие”,
и выточками небо не сошьешь.
Испанским бы для Бога, да вот грош.
Июня руки от рожденья ледяные.
Но солнце гладит новобранцу ёж,
несущему на главпочтамт письмо.
И холодно, как все же холодно…