I
Высится многоэтажной махиною –
Неискупаемая вина;
Здесь все амбиции мнятся блошиными:
Онкологический центр Блохина.
Красят ограду, черными брызгами
Жухлой травы окропляя ростки –
А вдоль ограды – больные и близкие,
Мимо чернильно-зеленой тоски
На проходную: «Нет у Вас пропуска» -
И турникета пропеллер заглох.
«Дальше пройдите, наверное, метров сто;
Тем сюда велено, кто без грехов».
Лишние метры в кадык упираются –
Все норовят мерку загодя снять.
- Стойте, пустите, хочу я раскаяться.
- Нет, слишком поздно что-либо менять.
Заново – двери, проверки, охранники,
Пропуск и – «Паспорт прошу предъявить».
Смерть оказалась особой престранною –
Ей ли на «наших – не наших» делить?
Все-таки, прерогатива правительства
Пальцем указывать – враг или свой,
Значит, и в царстве теней попустительство?
Смерти дать взятку? Вернуться домой?!
Ладно, пустое! Дошутитесь, грешные!
Сняли пальто – ну, и где гардероб?
В театре спектакль начинается с вешалки,
Здесь ею кончится пьеса – и в гроб.
Впрочем, кому наши стоны выслушивать,
Стенам, светильникам, окон стеклу?
Смерти составим компанию за ужином
(Можно бы с ней обсудить Каббалу).
Толпы плывут к лифтам-чревоугодникам,
Ждут погружения в узкий пенал.
Выпали крести и пики сегодня нам,
Кто-то бессовестно нас обобрал…
II
Тонкие пальцы –
По ребрам стаккато,
Увертюра для легких.
Бешеным зайцем
Сотню раз кряду
Сердце сорвется.
Кровью из вены
Впишу в завещанье
Вопль лейтмотива.
Воем сирены,
Шприцев бренчаньем
(Ветвью оливы? –
Лапой еловой!)
Сутки жонглируют,
Пьяно роняя
Два тусклых слова –
Не оперируют.
Не исцеляют.
Третья Б стадия
В трех измерениях.
Гидрой трехглавою
Мерзкая гадина
С душным сопением
Там, во мне, плавает.
Из-за какого
Угла стерегла меня,
Где поджидала? Лучше улова
В чертовом пламени
Не отыскала?
Солнце таблеткой
Смущенно растаяло
В неба растворе.
Черною меткой
Ночь обезглавила
Свет, словно горе.
III
Забрела в дом негаданно хворь,
Думалось – просто зашла обогреться,
Взять на рояле минорную терцию
И протомиться до утренних зорь,
Глазки вуалью прикрыть паутинною,
Сферы монеток собрать на полу
И, вместо них рассыпая золу,
Нас напугать слепотою куриною.
Мы заготовили горы платков,
Клетчатый плед, одеяло верблюжье,
Тропку у дома расчистив завьюженную,
Ждали негодницу до петухов.
В зимнем рассвете, больном, лиловеющем,
Немочь вползла и осталась совсем
И обернулась нежданно не тем
Чуть надоедливым гостем, умеющим
Вовремя все же узнать, что пора
Встать, попрощаться и чинно раскланяться.
Нет – она сутками воет и мается
И не дает мне дожить до утра.
2005