я снова говорю тебе,
но ты опять меня не слышишь,
и видно, как ты ненавидишь
мое кривое отраженье на стекле.
прямую холодность спины
вдруг выдает дрожанье пальцев:
ты для меня готовишь карцер
под волчьим одиночеством луны.
вот так начинается боль,
спускаясь куда-то под сердце,
и в трубке раздастся отбой
в частотах покойного Герца.