Четыре армии сошлись,
И дрогнула Земля:
Султана армия, раджи,
Царя и короля.
Султан привел на бой войска
Отборных янычар;
И статен и русоволос
У них и млад и стар.
Их командир в любой резне -
Дракон, не человек -
Султана верный ятаган -
Бесстрашный Ага-Бек.
В джихад свой верят как в себя,
И на шелке знамен
Пророка Сердца красный знак
У них изображен.
Сомнений нет у янычар:
Всем, кто в бою умрет -
Шесть дюжин гурий им в раю
Аллах преподнесет.
Раджа в долину ту привел
Драчливых сикхов строй:
Горят угoльями глаза,
Щиты стоят стеной.
Они спокойно верят в то,
Что знают все и так:
Наш мир – иллюзия, и смерть –
Лишь слово и пустяк.
Конечно – убивать других
Им Будда запретил,
Но что поделать - этот свет
Без драки им немил.
Их знамя – белое сукно,
С него глядит как зрак
Четырехгранный бриллиант -
Богини Кали знак.
Ведет их в бой Иблиса сын -
Сын ада, не Земли -
Как тигр храбр, хитер как змей -
Боец Махбуб-Али.
Король составил ряд из тех
Кому неведом страх:
Из кнехтов пеших и рейтар
На вороных конях.
Штандарт их черный - полоса
И палка поперечь,
И не понять издалека -
Крест это или меч.
Они спокойны – ведь Христа
Их защищает сень,
И бархатный берет у всех
Заломлен набекрень.
Их предводитель – короля
Племянник, марешаль,
Полумонах, полубоец,
Полупридворный Шарль.
Сам папа римский обещал
Грехи все отпустить,
Побольше б только им голов
Неверных отрубить.
Царь-викинг не боится сечь,
И на войну собрать
Он смог грозу Туманных Стран -
Берсерков буйных рать.
Спадают белые власа,
Ужасные черты...
И серой волчьей шерстью их
Обтянуты щиты.
Они не разделяют мир
На мертвых и живых,
Гром-бога Вотана копье
Грозит со стяга их.
Берсерки знают – кто с мечом
Погибнуть смог в руке
Тот вечно после в Валгалле
Жить будет во хмельке.
Война для них – как мир для нас,
Им жизнь ценой в алтын,
Вожак их Гуннар Хлидаренд -
Царя приемный сын.
Пропел рожок; раскрыла Смерть
Приходный фолиант,
И сшиблись Сердце и Копье,
И Крест, и Бриллиант.
Звенит о сталь другая сталь
И поперек и вдоль.
На бой глядят спокойно царь
Султан, раджа, король.
Султан в шатре сосет гашиш,
И на кальян угли
Кладет любимая жена -
Прекрасная Гюли.
Раджа на вышитом ковре
Лежит - с вином мехи
Ему с поклоном подает
Лиспет из Шемахи.
Король подзорною трубу
Направил, прям и хмур,
С ним фаворитка в парике -
Мадам де Помпадур.
А одноглазый царь сидит
Под скальдовых звон струн,
И мечет руны рядом с ним
Безумная Гудрун.
Резня идет – проклятья, стон,
Мольба, звериный рык,
Приказы, плач, протяжный вой,
Предсмертный тихий вскрик.
Для смерти это все равно -
Труслив ты или лют,
Уж лучше храбрым быть в бою -
Ведь все равно убьют...
“Наш бог сильней!” – взмахнул король
Подзорною трубой:
Вся в латах конница рейтар
Теснит берсерков строй.
Лиспет-красотку у шатра
Настиг стрелы удар,
И сикхов косит как траву
Безумье янычар.
Раджу к султану привели
Султан раджу спросил:
“Ты что ж, не знаешь – нам вино
Пророк пить запретил?”
Раджу поставили к стене
Как кожаный мешок,
И хлынуло волной вино
Из вспоротых кишок.
Друг с другом встретились в бою
Шарль и Махбуб-Али,
И их сейчас же скакуны
Друг к другу понесли.
“Шакалам смерть!” – “Христос мне щит!”
Сверкнула сталь о сталь;
Махбуб на землю мертвым пал
И полумертвым – Шарль.
Гуннар бесстрашный янычар
По флангу обошел,
Зарезал стражу и в шатре
Султана он нашел.
Нюхнув дымящийся кальян
И оглядев сераль,
Сказал: “Такую жизнь, свинья
Оставить, верно, жаль.
Когда в туманный ад придешь
Для ваших янычар,
Ты вспомни, лис, и там скажи -
Тебя убил Гуннар”.
Затем, к султану подойдя
И сбив с него чалму,
Вонзает прямо свой кинжал
Под бороду ему.
И тут же черная стрела
Вошла Гуннару в грудь,
И ухмыльнулся Ага-Бек:
“Ты тоже не забудь”.
И Ага-Бек – а с ним султан –
Не мертвый, а живой -
Выходят из шатра на свет,
Оставив за собой
В халате, в туфлях и в чалме,
Средь зерен конопли
И с бородою накладной –
Прекрасную Гюли.
А царь, о Гуннаре узнав,
Влез на коня и плеть
Схватив, напал на короля,
Чтоб славно умереть.
Их рати иссекли в бою
Друг друга, враг – врага...
И встретились король и царь
Как вихорь и пурга.
Царь одноглазый сделал шаг,
Взмахнул своим копьем,
Но отведен умело был
Удар тот королем.
Король к царю вперед скользнул
Со стороны слепой
И под кольчугу, снизу вверх
Всадил стилет стальной.
Затем, о волосы царя
Отчистив свой клинок,
Спросил с насмешкой: “Что же, спас
Тебя твой Один-бог?
Ты в жизни одноглазым был
Я – врач. Ты что, не рад?
Увидишь в оба глаза ты
Наш христианский ад”.
Сказал и спрятавши стилет
Под латы, за камзол,
Внезапно ощутил король
В ладонь свою укол.
И зрит – со спицею в руке
Метательница рун,
Стоит чуть сбоку от него
Безумная Гудрун.
И перед тем как стража влет
Ей голову снесла,
Сказала старая Гудрун,
Гудрун произнесла:
“На этой спице – рыбий яд,
Он приготовлен мной,
Через минуту ты уйдешь
В мученьях в мир иной.
Мой царь убит с мечом в руке
И в Валгалле ему
Давно уж приготовлен трон
По силе и уму.
А ты умрешь как низкий раб
Надеждам вопреки”, -
И вырвала широкий меч
Из короля руки.
“И не в бою и без меча
Без чести умирай,
Надейся втуне ты теперь
На христианский рай.
И кстати я тебе скажу,
О жизни не скорбя:
Наш Один – тоже одноглаз.
А поумней тебя”.
А Смерть не спит и Смерти счет
Спокоен и суров:
Упал бесстрашный Ага-Бек
Под копьями врагов.
Резня кипит и косит бой
И деда и юнца,
И горы трупов все растут
И нету им конца.
В могилу, общую для всех,
Бросают быстро их
Без уваженья, вниз лицом -
Чужих бойцов, своих.
Тут, обстановку уяснив
(Не держат глупых дур
В фаворе долго во дворе),
Сказала Помпадур:
Султан, ecoute, mon ami,
Послушайте, мон шер,
Пора, пожалуй, вылезать
Из этих крайних мер.
Уж встретила раджу с царем
Посмертная юдоль,
И пали Шарль и Ага-Бек,
Махбуб и мой король.
Объединимся, mon petit,
И прекратим войну.
И под священный наш союз
Возьмем мы всю страну.
Мы будем мужем и женой -
Ну чем я вам не дар?
Лишь вы да я, одна страна...
Лады, mon salopard?”
Султан в восторге от ума
Красивой госпожи,
И предлагает ей вина,
Что отнял у раджи:
“Я очарован, я польщен,
Согласен, потому...”
И вдруг один из трупов, встав,
Бросается к нему.
То Шарль - с пробитой головой,
Две раны у бедра,
Кинжал в руке и жизнь в груди –
Последняя искра.
Холодной ковкою кинжал
В Дамаске сделан был –
Им деда Шарля на войне
Султана дед убил.
Остался в теле тот клинок
Прервавши жизни нить,
Его в семье хранили век
И клялись отомстить.
И вот теперь сверкнул кинжал.
Пришел его черед,
И Шарля деда на нем кровь
Дрожит и мести ждет.
В ямку ключичную, легко,
Султана шеи близ,
В конце чуть внутрь повернув,
Вошел он сверху вниз.
Отряд султана и отряд
Француженки-мадам
На это страшною резней
Ответили богам.
Де Помпадур дрожит и с ней
Дрожит ее вуаль.
И видит – мертв лежит султан,
А рядом – мертвый Шарль.
Она одна – а все вокруг
Убиты наповал,
“Ну что же”, - думает, вздохнув
И пригубив бокал, -
И смертною ее лицо,
Покрылась бледнотой:
Султан в вино де Помпадур
Яд всыпал личный свой.
Султан лежит в своей крови, -
Погибло шельмовство, -
Но не смогла сдержать Земля
Предательства его:
За то, что предал Помпадур,
За смерть жены Гюли
Его два демона вниз, в ад,
Шипя, уволокли:
Глаза как плошки и в когтях
С султановой душой,
Один – чернее темноты
И огненный – другой.
Бой отгорел и отгорел
На западе закат,
А армий четырех бойцы
Все вниз лицом лежат.
Слетают боги с высоты
(Их слышен тихий смех)
И в ящик гробовой кладут -
В один и тот же всех:
Махбуба, Гуннара, Гюли,
Царя и короля
Раджу, мадам де Помпадур -
Будь пухом им земля, -
Лиспет – а рядом с ней Гудрун.
А с Ага-Беком Шарль.
Рейтар вот. Сикх вот. Вон берсерк.
А рядом – янычар.
Четыре стяга – Сердце, Крест,
Копье и Бриллиант...
И сверху, с неба слышен бой
Божественных курант.
Зевают сладко новички,
Устали шулера.
Соперникам-партнерам всем
Давно уж спать пора.
Вот пики, черви и кресты,
Вот бубны - все миры...
И в стол колоду карт кладут
До будущей игры.
А под диваном черный кот
И рыжий с ним вдвоем
Играют с картою одной -
Червовым королем.