Не до развязки, дай еще пожить…
Губами с пола подбирая крошки.
За гвоздик памяти цеплять тугую нить,
как шлейф душистой, жареной картошки -
из-под двери соседских алкашей,
вчерашних ветеранов и начпредов…
И нас с тобой, стыдливых малышей,
не кравших в школе сменок и обедов
и вросших взросло в дружбу и постель.
Застиранными кроясь парусами,
не алыми… и Бах…и Катя Лель…
и бюст вождя, увенчанный трусами,
закинутыми в спешке полюбить
самих себя, в закрытой комнатушке,
от мамы за стеной. И не простить -
фатальное молчание кукушки,
в поломанных часах… Который час?!
Не спит ребенок, тронутый луною,
как в ореоле… заячьей губою
пускает слюни в рюшечный атлас.
Надеждою, оплаченной тобою -
дожить до вторников и сред и четвергов,
боясь, что все пройдет гораздо раньше
и ты уйдешь наделавши долгов
на телефон… и боль… и волос в фарше
и вечное – не плачь, пройдет как дым,
в сопливую сестринскую жилетку.
Обсасывая мятную таблетку
от сердца… ждать постылых середин,
не говоря о золотых… на море?! К раю?!
Безвизовый, почти халявный въезд,
но не для тех, чья хата была с краю -
там стопудово что-нибудь про крест.
В розетку ругань тихая сочится,
мелодией своей, лаская слух
лишь непричастных. Им бы разводиться…
Подушек нарожавших только пух,
а если их вспороть – клубки наветов.
Ребенка плач. Обрывки новостей.
Оставшихся салатов от гостей
и ужас… почему я здесь…
Не где-то…