И в наше стабильное время случаются иной раз совершенно дикие истории, которым никто, даже я, не берётся дать вразумительное объяснение. Они имеют обыкновение случаться вне зависимости от времени года или суток, видов на урожай в Нечерноземье, политической обстановки на Ближнем Востоке и ситуации на нью-йоркской бирже. Да вот вам хотя бы история с одним журналистом из нашей редакции.
Всё началось, как легко догадаться, с головной боли. А как ей не болеть, голове-то? Небось день рождения ответственного секретаря – случай не на каждый день, тем более вся редакция собралась. И ещё несколько человек со стороны супруга секретаря. Но наши круче пили. Те, правда, тоже ничего, долго держались, но наши круче. И за добавкой именно наш Колька из криминальной хроники бегал. И коктейль из мандариновой эссенции с нашатырным спиртом наш завархивом Гаврилыч мешал. Пить его, конечно, не надо было, но «культурист» Антоха с Гаврилычем выпили. А что прикажете делать? Вот и результат наутро – голова. То есть я бы не сказал, что она у Антохи болела с какими-то резко индивидуальными особенностями, но жизнь его в то утро разочаровала. Он бы и на работу не пошёл, да надо было срочно сдавать статью о гастролях Дженнифер Попес в Улан-Баторе. Антоха её с туркменского сайта скачал, а наш охранник Автандил за две «Люберецких с горчинкой» половину почти сумел перевести, остальное пришлось доводить уже Антохе самому, а с такой головой доводить трудно. Я говорю, нельзя доводить статью, когда голова не то чтобы от тела совсем отделилась, но автономию в разумных пределах затребовала, и понастойчивей чем какие-нибудь баски, понимаешь. Кому говорю? Вот тому и говорю, кто не понимает, что с головной болью никто ничего довести не в состоянии.
Слава Б-гу, к десяти подтянулся «детектив» Колька и принёс пива. И надо ж было Главному именно в этот кульминационный момент затребовать Антоху на ковёр. Пивка он, конечно, хлебнул, но всё удовольствие смазал, поэтому реабилитационный процесс с мёртвой точки не тронулся, а скорее даже был усугублен всякими побочными эффектами, причём усугублен настолько, что в пору стало соображать, как его можно продуктивно использовать в современном высокотехнологичном производстве. Процесс такой мощи в строительстве, напряжённо размышлял Антоха, запросто продвинул бы возведение, например, новой олимпийской деревни годков этак на три... Пытаясь столь оптимистическими мыслями хоть как-то облегчить страдания голове, телом придать себе деловую осанку, а дыханием не нарушать привычный баланс рабочей атмосферы кабинета Редактора, Антоха предстал перед взором Самого.
Сам, тоже после вчерашнего, но без Колькиной добавки и коктейля Гаврилыча, явно чувствовал себя лучше собеседника. Но ненамного, потому что доносившаяся из тумана его речь казалась Антохе до грусти невнятной. А когда тот договорил чего хочет, Антоха вовсе сообразил, что Шефу фактически даже не лучше, но если бы Антоха об этом не подумал, а всё-таки сказал вслух, Главный вошёл бы в пике, ну то есть не сдержался бы. Он обыкновенно поначалу вроде тихо так нервничает, бьёт слабо ножкой, кадык ходит вверх-вниз… а уж затем он с наслаждением переходит к обильным конвульсиям, если не сказать судорогам, и от этого его порядком тошнит. Вот и не стал Антоха ждать, пока Шефа стошнит, от греха подальше уйдя выполнять его поручение. Ему, правда, это зря показалось, что уйдя, на самом деле уплыв. Эдак полувполз.
В отделе культуры, докель Антоха героически то ли доплыл, то ли дополз, прямо на туркменском словаре красовалась ещё бутылка пива. Колька, зараза, побеспокоился. Боль притупилась, даже ушла куда-то в область предплечья, и Антоха наконец понял, чего хотел Главный. Оказывается, ему приказывалось в срочном порядке отложить в сторону всех своих басмачей во главе с Туркменбаши и этой с… ж… Попес, а после обеда ехать в театр «Портсигарчик» за интервью, у модного нынче актёра Сногамина сегодня 300-ый спектакль «Шизофреник». Антоху у Главного с чего, вы думаете, заклинило? Да не мог он никак связать шизофреника с портсигарчиком. Думал, что за шизофреник такой? К чему ему портсигарчик? Синдром такой странный у Главного, что ли? А теперь пришёл в родной отдел, пива выпил и всё связал, синдрома у главного может и нет, но сволочь он ещё та. Тут человек двух падежов не вывернет, на туркменскую статью пыла наскрести не в состоянии, а его к Сногамину посылают. Антоха ж профессионал, ему надо может сначала на пару спектаклей сходить, досье из архива взять, на кинороли взглянуть. Ладно, чёрт с ними, со спектаклями, хотя б досье прочитать, но до обеда не успеть… да и архив закрыт, Гаврилыч – не дурак, забюллетенил, если, конечно, не помер. Нет, пожалуй не помер, в прошлом году он одного нашатыря выпил, неразбавленного, так после того ещё сам в аптеку ходил за мочегонным. Гаврилыч он железный, что значит бывший прапорщик!
В новостном застал Верку, смотрит на компе «Ночной позор». Спросил её, есть ли что со Сногаминым? Дала молча две серии «Братвы», 3-ю и 8-ю. Одним глазом смотрит Антоха «Братву», другим рыщет по интернету, третьим кроет Главного…
В «Портсигарчик» рванул в два, чтоб по дороге Гаврилыча проведать, жив ли, то да сё, может ещё пивка хлебнуть удастся. Пива у Гаврилыча не было, зато он с похмелья нашёл под ванной флакон «Ланкастера», ему зять на 23 февраля подарил. Очень Гаврилыч обрадовался, что Антоха пришёл, когда «Ланкастер» уже кончился и осталось лишь на донышке. Донышко гость всё-таки осушил, удовольствия ноль, хуже тройного, правда запах вчерашнего коктейля и сегодняшнего пива отбил начисто. Можно ехать к Сногамину. Но не поехал, потому что Гаврилыч нашёл ещё жидкость от избыточного оволосения, шестидесятипроцентную и с ароматизатором. От ароматизатора пронесло мгновенно, но голову провентелировало окончательно. Ну до того ясно стало в голове, что Антоха даже понял, каким будет заголовок статьи о Сногамине: «Туркменский соловей».
Когда он всё-таки очнулся, уже ближе к вечеру было, заполночь, одним словом. Пить хотелось до омерзения. Обычно такая жажда мучит либо после принятия концентрированного осадка из-под нанайского вермута, либо из-за последствий штурманской ошибки на ралли Париж-Даккар… От последней мысли Антоха вздрогнул и ему почудилось, что чего-то такое важное с пустынями в его жизни уже было связано. Восстановить в памяти ему удалось не всё, но и это «не всё» уже было чем-то. Оставалось уповать на железного Гаврилыча и с его помощью реанимировать недостающие детали. Гаврилыч не заставил себя долго ждать и появился пред Антохины очи, держа в руках стакан с зельем цвета, дать название которому Антоха никогда б в жизни не взялся. Ну нет такого цвета в природе. Вкуса, кстати, тоже. Однако что это было, спросить уже было не у кого, потому что в следующий раз Антоха пришёл в себя дома, сидя в абсолютно голом виде на табурете посреди кухни с незажжённой сигаретой в одной руке и клоком пепельных с белыми прополосинами волос в другой. Если клок с грехом пополам зажечь удалось, то с сигаретой пришлось изрядно повозиться. Хорошо ещё, что от горящего в мусорном ведре клока огонь перекинулся на обои. Сделав две-три затяжки, Антоха не без сожаления поднялся с табурета и залил пламя. Зазвонил телефон. В телефоне говорили не по-русски, пока Антоха не догадался перевернуть трубку. Всё встало на свои места. Звонила ответственный секретарь и напомнила, что в два за статьёй приедет курьер. И главное Антоха даже не подумал переспросить секретаря, что за статья… а может постеснялся просто… что-то про Туркмению… это-то он ещё помнил, но… прямо скажем, информация показалась ему несколько куцей, выжать из неё жареного гоголя-моголя при всём Антохином опыте было затруднительно. Пришлось звонить в редакцию и наводящими вопросами сподвигать коллег на… сподвигать было не на что, никто ничего о секретном поручении Шефа не знал, зато знали о гастролях Дженнифер Попес, отчего Антохе становилось не легче, потому что сами понимаете до какого туркменского ему было в нынешнем состоянии. Но статью писать надо, на часах уже десять, а в голове примерно то же, что в животе. И тут позвонила Верка из новостного и спросила, когда он ей вернёт диск с «Братвой»? Антоха начал было развёрнуто объяснять в какую сторону ей сподручней передислоцироваться вместе с её дисками, «Братвой», а также всем новостным отделом, когда вдруг сообразил (гспАди, чем же он там сообразил, да ещё в голом виде?), что «Братву» он у Верки брал неспроста. Для верности перезвонил Гаврилычу. Тот поднял трубку прежде, чем Антоха успел сформулировать вопрос. Вот железный мужик! По-уставному Антохе было доложено, что зелье, от воздействия которого позавчера он так поспешно уехал к себе домой, было раствором французского бесцветного крема для обуви в двуокиси тринитроцианида, а задание редакции, что по не зависящим от него причинам Антоха выполнить не успел, каким-то образом связано со Сногаминым из театра «Портсигарчик». Додумывать было некогда и Антоха бросился к компу. В два с четвертью, когда в дверь басисто позвонил курьер, материал был готов, а наш герой умиротворённо полулежал в кресле и прислушивался к деловому позвякиванию, доносившемуся из кухни. Там орудовал как всегда вовремя подоспевший Гаврилыч…
ЭПИЛОГ
В редакции Антоха появился через три дня. Редакции, собственно говоря, не было. То есть помещением это назвать было сложно. Потолок ещё туда-сюда, но стены присутствовали в столь уродливом состоянии, что в пору было разводить руками, чем и занимались бродившие в округе, но явно опасаясь приблизиться к аварийному зданию, совершенно невменяемые работники редакции. Из тех, что остались в живых.
Выяснилось, что вчера вышел номер с Антохиной статьёй и уже к полудню у дверей редакции собралось с пару тысяч поклонниц Сногамина. Охрана стояла насмерть. Пока она сдерживала негодующую толпу, ей на помощь успели подойти конная милиция, спецназ и танки Таманской дивизии. Но одновременно с ними к редакции подтянулись отряды ополчения «сногаминок» из Подмосковья и прилегающих к Центральному региону областей. К вечеру, не дожидаясь прибытия «сногаминского» подкрепления из Болгарии, Китая, Израиля, Сербии и Монтенегро, спецназ, конная милиция и танкисты в полном составе перешли на сторону ополченок…
Антоху уволили и он перехал жить к Гаврилычу. Через неделю его в предкоматозном состоянии там нашёл представительный мужчина с дипломатом из кожи алатаусской гюрзы, выпил с ним, не поморщившись, на брудершафт очередной гаврилычин эксперимент, представился замглавреда «МК» и предложил Антохе незамедлительно вступить в должность завотделом культуры прославленной газеты.
«Такие кадры решают всё»!!!