Себя решила позабавить,
В полночный час опять без сна.
На суд людской решусь представить?
Не знаю этого пока…
Прости меня, читатель милый,
Тебя, быть может, ждут дела,
И слог покажется унылым,
И рифма кое-где не та.
Люблю вниманье дружбы нежной,
Талант сумевшей оценить,
Я для тебя, мой друг, прилежно
Решусь историю сложить.
…
Жил человек, наш современник,
А, впрочем, он сейчас живет…
Любой из нас – событий пленник,
Жизнь все равно свое возьмет:
Не хочешь ты ни с тем, ни с этим,
Живешь ты тих и незаметен,
Но все равно они придут,
Быть может, воевать пошлют…
Зачем и с кем? Кому есть дело?
Не с нами ты? Ты против нас?
И вот уж тело охладело…
Бывало так уже не раз.
А я опять ищу опору
Для дел своих, чтоб в смуты пору
Мне не метаться, не носиться,
Чтоб знать: к кому хочу прибиться.
Вернемся ж к нашему герою,
Прости, читатель терпеливый,
За отступления, не скрою –
Бываю очень я болтливой,
И мало смысла в тех словах,
А также и в моих делах:
Я увлекаюсь и горю,
Сама не знаю, что творю…
Ну вот, теперь уже начну
Рассказ о времени моем,
Читатель, я тебя прошу:
Не отвлекайся, мы вдвоем
С тобой побудем до утра,
А в час, когда взойдет заря
Закончим наше развлеченье –
Тогда оценишь вдохновенье…
* * *
Отец был генерал известный,
Солидный пост он занимал:
Шикарно кожаное кресло
И холл в сиянии зеркал.
Любой был рад ему как другу
С улыбкой оказать услугу
И показать свое почтенье,
Чтоб заслужить расположенье.
ГАИ выстраивало в ряд
Автомобилей вереницу.
Все замирали, как парад,
Ведь по полету видно птицу.
Застыл в почтении караул,
Красиво, четко козырнул…
И посетителей толпа
Стояла с самого утра.
Мы все считаем непременно,
Как видно, так устроен свет,
И это правило нетленно:
Один лишь нас спасет от бед
Чиновник гордый и надменный –
Он даст на все ответ примерный,
Проблемы разведет руками,
Как не отягощен грехами
Служитель культа перед нами
В сутане, ризе ли, с крестом.
Его мы просим дни за днями,
Молить за нас перед Христом.
Как наша жизнь не тяжела –
Мы верим в доброго царя.
И свергнув старого Тирана
Бежим за новым – все нам мало!
Как будто нас свобода жжет,
Не жил свободным – и не надо.
Кто знает, что там дальше ждет?
Привычней жить таким укладом:
Чтоб вечно голову склоня,
Просить за них и за себя…
Но мой герой не из таких –
Привык решать судьбу других.
Не думал он особо долго,
Решенья быстро принимал:
С одними говорил он строго,
А для других изображал
Он из себя, что было надо.
Талант актера – вот награда!
И им владел он в совершенстве
Во взгляде, слове, позе, жесте.
Сияли золотом погоны,
Из-под фуражки строгий взгляд,
Он был жесток и непреклонен,
Не ведал никаких преград.
Регалиями был отмечен,
На высшем уровне замечен,
Одарен Богом и судьбой,
Вполне доволен сам собой.
Умел себя блюсти он строго,
Привычек вредных не имел,
Когда хотел – мог выпить много,
Но от вина он не хмелел,
Рассудок ясным оставался,
И никогда не слышал хамства
Его денщик или водитель.
Любил его его Хранитель.
Умом блистал незаурядным,
Красиво мысли излагал,
До книг всегда бывал он жадным –
Читал, бывало, сам писал.
Любил он отдохнуть с друзьями,
Еще, скажу Вам между нами,
Он очень падок был на лесть
И в зеркало любил смотреть.
Тщеславие в себе лелея,
Хранил свои портреты с детства.
Смотрел на них, с улыбкой млел он,
И не было вернее средства
Его к чему-нибудь склонить,
Как только ухо усладить
Незаурядным комплиментом
Или подарком незаметным.
Но надо ли его бранить
За этот грех вполне понятный?
Кто без греха сумел прожить?
Ответить кто сумеет внятно?
Мы все в себе порок лелеем,
Пока однажды околеем,
И только видя жизни крах,
Бежим раскаяться в грехах.
И требуем к себе вниманья,
И призываем целый мир
Найти хоть каплю состраданья,
Как будто ты – его кумир!
Но в обстоятельствах других
Жалеть мы не спешим больных,
И станем в раз глухи и слепы…
О, Боже мой! Как жизнь нелепа…
Вдовцом остался слишком рано,
Но новой не завел семьи:
Любимой смертью был он ранен,
В душе замолкли соловьи.
Тогда, склоняясь над мертвым телом,
Пообещал он ей, что делом
Своим вернет он в дом уют
И сына не отдаст в приют.
Он клятву дал у гроба милой,
Навеки верность сохраняя,
Себя отдать навеки сыну,
Лишь одного его любя.
Пообещал его в достатке
Растить, кормить, чтоб было сладко,
Ни в чем отказа не давать,
Работою не изнурять.
И, клятву эту выполняя,
Себя всецело посвятил
Сынишке. Не позвал он няню,
Из ложки сам кормил, поил,
Ночами охранял постель,
Когда малыш его болел.
С любовью поправлял подушки
И каждый день дарил игрушки.
Но вот уж мальчику семь лет:
Отвел он сам сынишку в школу,
Вручил цветов большой букет,
Остался у дверей доколе
Не прозвенел опять звонок –
У сына кончился урок.
Отец спешит к нему с подарком –
Огромный кляссер, полный марок.
Заботой сына окружил,
Чтоб тот учился без помех,
С директором его дружил,
Умел умилостивить тех,
Кому сынишка докучал.
Он не читал ему мораль,
Всегда за все его хвалил,
Подарки щедрые дарил.
Всегда старался, чтоб в толпе
Своих подружек и друзей
Сынишка был на высоте.
Его одежда - как музей
Из лейбаков от фирм известных.
И не было такого места
Куда бы сын не мог войти,
Шутя, как будто по пути…
Сын был умом похож на папу,
Учился он легко, играя.
И вот уже покинул парту –
Медаль на шее золотая.
Опять отец был озабочен:
Что дальше? Вот уж жребий брошен.
Сын отправляется в МГИМО,
Легко, как будто бы в кино…
Экзамен сдал, отбор прошел,
Ни разу он не усомнился,
Что папа может для него
Ну хоть в лепешку расшибиться!
Что нет вершин недостижимых,
Дверей и стен неразрушимых.
Лишь только папу позови:
Все запоют как соловьи…
И лягут под ноги ковры,
Усыпанные лепестками роз,
Все понесут ему дары,
Возможные лишь в царстве грез.
Все хором закричат: «Виват!» -
Прославив сказочный талант,
И ум, и стать, и обаянье,
И красоту, и воспитанье…
Слепы родительские очи,
Любовь – как розовый туман.
Незрячий видит среди ночи
То, что родитель не узнал.
И говорю я Вам как другу,
Желая оказать услугу-
Раскрыть родителю глаза –
Найдешь не друга, а врага…
Над временем никто не властен:
Вот серебро уж в волосах
Отца, все чаще мать он
Зовет, забывшись в сладких снах,
Все чаще ходит на могилу,
Желая рассказать, что сына,
Он вырастил, как обещал,
И все что мог, ему отдал.
Сынишка знает языки,
И видел мир не на картинках,
Есть у подъезда «Жигули»,
Недавно получил квартирку.
Здоровьем Богом не обижен,
Страданьем лишним не унижен,
Сомненьем не отягощен –
Что дальше делать знает он.
И как бы было все прекрасно,
Отец не мог предположить –
Ведь все расписано так ясно,
Но кто историю творит?
Союз незыблем нерушимый,
Сестер-республик строй единый
Как терем карточный распался –
Над нами Горби посмеялся…
Два ПУТЧа, вихрь Перестройки,
Летят портреты в Тартары,
Парламент, Дума и тусовки
На площадях – аж до зари!
Стреляют танки по своим –
Кто был своим, тот стал чужим,
Ну чем тебе не Вавилон?
Молчит в смятении даже Он..
И атеист, что храмы грабил,
Бежит по улице с крестом,
А коммунист, что вечно правил,
Теперь совсем поник лицом.
Вот вездесущий спекулянт
Торговый строит новый ряд,
Ведь он теперь – предприниматель –
Вперед, не бойся, покупатель!
Газеты есть на вкус любой:
У каждой партии листочек.
Не ослабеть бы головой…
Не заблудиться в этих строчках.
Кричала дама: «Секса нет!» -
Есть «Спид-Инфо» среди газет.
А по ТВ одна реклама,
Смотреть ее – сплошная драма.
Отец и тут не растерялся,
В маразм старческий не впал,
Подумал, с силами собрался –
Устроил сына в филиал
Стабильной фирмы заграничной:
Уж много лет она отлично
И производит, и торгует,
И скоро целый мир обует!
Кроссовки всем нужны всегда,
Они удобны – просто класс!
В жару, и в дождь, и в холода
Обует фирма «Адидас»!
И бедняки, и господа,
Все улыбаются, когда
Их осчастливит «Адидас»
Ботинками – ну высший класс!
И вот опять в привычном русле
Размеренно жизнь потекла.
Кому – то грустно в Перестройку,
Его же вынесла волна
На берег сказочной страны.
Кому-то, может, даже сны
Такие никогда не снились;
Как в сказке это все случилось…
Работа, офис, секретарь,
Под шорох кондиционера.
Ну чем, скажите мне, не рай?
Не страшен милиционера
Визит заранее нежданный –
Не станет этот миг прощальным;
Его бумаги все в порядке,
Все сложено на полке в папки…
Вот посреди сплошного рая
Одной сын мыслью озабочен:
Старея, тихо угасая,
Отец давно был болен очень.
Сын редко мог себе позволить
Приехать, даже позвонить…
И не хотел он тратить время,
Взвалив не плечи это бремя…
Спасительное слово «позже»
Себе так часто говорил,
Твердил себе, что он не может
Надолго отойти от дел.
Стеснялся лишний раз звонить,
Чтоб имидж босса сохранить.
Отец все это понимал
И просьбами не докучал.
Зачем своих детей растим?
Даем ли в долг, иль сами платим
Им за родителей своих? –
Простились с ними на закате
Их жизни, не успев отдать –
От низ привыкли только брать.
Нам дети наши – наказанье –
Не жди от них любви, признанья…
Когда пришел предсмертный час,
Он был один в своей квартире,
И сына не увидел глаз,
А тот ему не позвонил.
Одним себя лишь успокоил,
Что час его, возможно, пробил,
И непонятно молодым,
Как одиноко быть больным…
Он взял на тумбочке портрет
И посмотрел в глаза мальчишке
- Теперь меня с тобою нет…
- Прости меня, моя малышка…
Надеюсь, вспомнишь ты добром
Того, кто жизнь стелил ковром,
И думал только об одном –
Благополучии твоем.
Мы для родителей своих
Навек останемся детьми.
Хоть часто сердимся на них,
Бывает, говорим: «Пойми,
Ведь я давно уже не мальчик!
И я – не Солнышко! Не Зайчик!
Меня не надо целовать
И на ночь спать вести в кровать!»
И не понять нам до поры,
Пока свои не повзрослеют,
Что у родителей внутри,
В душе, когда они стареют,
Наш образ – вечно молодой
Храниться, как живой водой
Воспоминанье освежит
И в час предсмертный ободрит.
Так и нашли его с портретом
На сердце, переставшем биться,
Печальный катафалк – каретой,
И провожатых вереница.
В центральной прессе некролог
О том, как жил, что в жизни смог.
Салюта залпом из ружья
Вспугнули стаи воронья…
У гроба сын был неутешен,
Не смел ни плакать, ни роптать,
От горя был он как помешан –
Мы не умеем горя ждать…
И он никак не мог понять:
Как мог он не успеть сказать
Отцу хоть слово на прощанье –
Приходит поздно покаянье.
Забылся в пьяном сын загуле –
Он горе водкой заливал,
Хотел, что бы печаль минула –
Не бередить бы старых ран.
И как хотел, так и случилось:
Ровней, спокойней сердце билось,
Он вновь обрел себя в работе
И о себе самом в заботе.
Вот стало дело процветать
Все по Закону, чин по чину.
Он стал по миру разъезжать.
Не стоило искать причину
Для встреч солидных и контрактов –
Он не стремился в космонавты…
Всего добился, что хотел,
И час от часу богател.
Имел хорошую машину,
Построил дачу – не дворец –
Но как положено по чину.
Всем видно парень – молодец!
И кое-кем он был замечен,
Особой галочкой отмечен
На пост высокий и отличный –
Быть спонсором бандитов личным…
Заходят, не спросясь, без стука,
К столу, хоть и без приглашенья,
Известно, что это за мука…
Какое может быть решенье?
За что платить и почему?
А может, рассказать кому?
Предупредили, что нельзя …
Куда ж пропали все друзья?
Добро и зло – родные братья:
Не ждите лиха без добра.
Отступит боль, минет ненастье,
И будут горы серебра.
А коль удача привалила,
Ковры, подушки расстелила –
То верный признак – жди беды –
Такой закон есть у судьбы.
Был наш герой научен жизнью,
Но мысли грустные он гнал.
Что друг его обложен данью
Он знал, но как бы и не знал.
И не любил проблем до срока,
Скажи, кому нужна марока?
Зачем смотреть с тоской вперед,
Когда, быть может, пронесет?
И нет отца на этом свете:
Он все решил бы в пять минут.
Как хорошо, когда мы дети,
Теперь ему уж не уснуть…
Бежать – сказали бесполезно,
Да и кому охота бедным
Так сразу стать, все потерять,
Что годы будешь наживать.
Платить? Кому и почему?
Когда налоги все уплачены.
Не знал он: как же быть ему?
Ведь у парней давно все схвачено.
И сотни есть уже примеров:
У непокорных бизнесменов
Горели дачи и дома,
И с плеч летела голова.
Себя привык он уважать,
Всегда судьбы был господином,
Устал себя он убеждать
Склониться под бандитским игом.
И принял для себя решенье,
Что надо выиграть сраженье,
А коль придется – умереть,
Но сохранить при этом честь.
Готова тактика борьбы:
Сначала в стан врага – овечкой,
Лишить бандитов Головы,
Оставить их во тьме без свечки.
А дальше? Дальше будет видно,
Чтоб не было им всем обидно,
Всем по заслугам он воздаст,
И сам себя он не предаст.
Простим его, читатель милый,
Не знал, не мог он представлять,
Что план его – на зыбкой ниве
Построен. И не совладать
Самовлюбленному герою,
Решившему идти войною,
Один на целый бастион.
Как горько ошибался он…
Лишь только в книгах и в кино
Что он, как видно, насмотрелся,
Повержено бывает зло,
И справедливость совершиться.
Себя он Рембо возомнил,
Решил, что час его пробил:
От зла он честный мир избавит,
А он его за то прославит.
В урочный час опять звонок,
И две гориллы на пороге.
Готовы деньги точно в срок:
Согласен он платить «налоги».
А дальше – новый договор,
И вот уже заветный двор:
Забор взлетел под небеса,
Охрана с пушкой лучше пса.
На всякий случай обшмонали,
Не знали сами, что искали.
В углу на кресло указали
И выпивку на стол подали.
С волками жить – по волчьи выть,
Стал под бандита он косить,
Обогатил язык жаргоном,
И для братвы он стал Патроном.
Патрон – не босс, а так – кликуха,
Ведь нет имен в бандитском мире.
В дверях - Фонарь, в углу – Макруха,
И отчеств нет, и нет фамилий…
Так очень долго он старался,
Пока до Главного добрался,
Его увидел в то мгновенье,
Когда уж стал терять терпенье.
Босс – не бандит, не уголовник,
На вид – он человек приличный,
Степенный и немногословный,
Сидит костюм на нем отлично.
И речь – особенный язык –
Видать, командовать привык.
На штатского он не похож.
Кто он? Узнать поможет кто ж?
Недолго длилась та беседа,
Уже Патрона провожают
Два бугая – Матрос и Дылда –
За ним ворота закрывают.
Цепных собак гулять пускают,
Чтоб кто Закон не уважает
И не мечтал ворваться в дом,
Нарушить Боса сладкий сон.
Патрону вовсе ж не до сна,
И дома тоже не сидится.
Весь в мыслях: как вести дела?
Во сне такое не присниться.
И вот идет он в ресторан,
Чтоб выпить водочки сто грамм –
Она волнение остудит,
Он там решит, что дальше будет.
Бессмысленно блуждая взглядом,
Не отдыхал он ни на ком,
По лицам, столикам, нарядам –
Сидел и думал о своем.
Пока в углу он не приметил
Взгляд, что казалось бы, ответил
Ему и, может быть. Позвал.
И вот в тумане шумный зал…
Забыл про все свои несчастья,
Не стал он долго рассуждать,
Отдал себя на волю страсти:
Пошел девчонку соблазнять.
Все получилось как обычно –
Давно сценарий стал привычным –
Слова, улыбки, поцелуй –
Смотри, парнишка, не балуй…
Потрон – не робкого десятка,
Давно невинность потерял.
Была тверда мужская хватка;
Быть может рано он познал
Красавиц ласки и измены,
Словам, признаниям их цену,
Но, понимая в жизни толк,
Однажды дал себе зарок:
Не увлекаться, не страдать,
Не придавать значенья взглядам,
Рассудок ясным сохранять,
Не портить жизнь любовным ядом.
Пока же не пришла пора
Его не мучает хандра.
Зачем себя обременять?
Без толка хочет кто страдать?
Но мы над чувствами не властны.
Бывает, сам не рад порой.
Как летний день давно все ясно
И только ты один – слепой.
Всю ночь не спишь и день встречаешь
В надежде зыбкой, и не знаешь
Кого удача в сети ловит,
Что новый день тебе готовит.
Казалось бы, пора прощаться –
Уж прогуляли до зари,
Боялся он один остаться…
И смутно чувствовал внутри,
Что отпустить ее не может,
Тоска теперь уже не гложет,
Вернулись силы и покой,
И он – уже не он – другой.
Разлуки, встречи, ожиданье:
Жизнь снова обретает смысл,
И радость нового свиданья
Приятно будоражит мысль.
Он так хотел быть с нею честным:
Для недомолвок нет здесь места.
Но надо ли ее пугать?
Не каждый хочет правду знать…
Пока он с Боссом не закончит,
Начать не может новой жизни.
Ему он смерть давно пророчит,
В колеса забивает клинья.
И план давно уже созрел:
Печальным будет их удел.
Патрон опять спешит на дачу,
В душе надеясь на удачу…
Была у Босса страсть одна –
Он сам любил водить машину,
Мог отказаться от вина:
Над ним смеялась вся малина…
Забыв в мгновенье обо всем,
Любил проехать с ветерком.
Патрон решил из этой страсти
Для Босса выкачать несчастье.
Он очень долго ждал момента
К машине Босса подойти,
В ночи остаться незаметным,
Детали нужные найти.
Дождался: дождик и гроза,
Сквозь гром не слышны голоса,
Собаки заперты на псарне,
И пиво пьют спокойно парни.
Уже закончена работа-
Откажут скоро тормоза,
Осталась лишь одна забота:
Братки, готовьте образа.
Он головой на лавку ляжет,
И никогда уж не прикажет
Патрона мучить и терзать,
Да снова деньги вымогать.
Теперь бежать домой скорей,
Пусть смоет дождь его следы,
И ждать там радостных вестей,
Вот только б не нажить беды…
Но дома – не найти покоя –
Как наваждение какое,
Сиреной воет телефон,
А в трубке – плачь, и крик, и стон…
В мгновенье позабыл о Боссе,
Ведь для не он – не Патрон,
Любимая, рыдая, просит,
Чтоб к ней скорей приехал он.
- Несчастье дом наш посетило,
Все стало серо и постыло:
Одену траурный венец –
В аварию попал отец!
Он к ней летит сквозь дождь и ветер,
Забыл о всех своих проблемах,
И хочет ей помочь, утешить,
Ведь жизнь – она не теорема…
Все может в раз перемениться:
Не перестало сердце биться,
Не надо ждать пока конца,
Обнимешь, может быть, отца…
Тюком заботы навалились,
И в суете, в текучке дней,
О Боссе как-то позабылось,
Все не было от них вестей.
Жизнь потихоньку выправлялась
И новым смыслом наполнялась.
Ее отец остался жить,
Хоть и не мог пока ходить.
Любовь все крепче становилась –
Им друг без друга не прожить.
И вот они уже решились
Благословения просить.
Отец поправился совсем,
И не было других проблем,
Чтоб счастью молодых мешать
И снова ждать их заставлять.
Все обсудив, в субботний вечер,
Примерно около пяти,
Отец ему назначил встречу:
Просил его к ним в дом прийти,
Чтоб познакомиться поближе,
А то незнанием обижен:
Готова дочка под венец,
А он не знал… Вот так отец!
Его в дверях невеста ждет,
На кухне мама суетится,
Салаты режет, торт печет –
Такое только раз случится –
Покрыто тайной волшебство,
Здесь совершится сватовство…
Дрожит смущенная невеста,
И вот отец поднялся с места…
Знакомы жениху манеры
И речь простая без прикрас…
О, только б выдержали нервы!
О, только бы не выдал глаз!
Ему была знакома личность,
Не раз уже возил наличность
И в эти руки отдавал,
Которые теперь пожал.
Как тесен мир порой бывает:
Он дочкой Босса очарован.
Своей судьбы никто не знает.
Хозяин так немногословен.
Но вот закончился обед,
Он гостя просит в кабинет,
Поговорить с ним тет-а-тет,
Решить, какой же дать ответ.
Желая дочку оградить,
Босс просит сохранить все в тайне,
Согласен он благословить
Их брак, хотя и без желанья…
Предложен жениху союз:
Гарантом прочных брачных уз
Его молчанье выступает,
Но если кто-нибудь узнает…
Нет смысла дальше продолжать.
- Но не пойми меня превратно,
Давно устал я воевать
И не был никогда азартным.
Тебя впускаю я в свой дом,
И щедро одарю потом,
Коль не нарушишь обещанье
И будешь ты хранить молчанье.
Вот вышел он из кабинета,
Позвал к столу свою семью,
И изложил им суть ответа:
- Согласен дочь отдать свою.
Невеста радостью сияет,
Отца целует, обнимает…
И он, смеясь, ее ласкает:
Нет, дочка правды не узнает…
Созрел уже коварный план,
И от него Босс не отступит.
Но если бы он только знал,
Как снова жизнь над ним пошутит.
Пока все мирно и пристойно,
Жених ушел домой спокойно,
С журналом в спальне дочь и мать
Уселись платье выбирать.
Отец закрылся в кабинете
И погрузился в размышленье:
Патрона как бы сжить со света,
Не пало что бы подозренье
На голову его седую,
Судьбу чтоб миновать лихую.
И через час он представлял,
Как будет выглядеть финал.
Уж он не будет торопиться,
До свадьбы время есть пока,
Быть может, все само решиться:
Забудет дочка про дружка…
Куда б ее на время сплавить?
Уехать как ее заставить?
В ловушку хитро заманить,
Каким курортом соблазнить.
Ведь непрочна девичья память,
Коль с глаз долой – из сердца вон.
А может, кто другой поманит,
Он тоже станет женихом.
И слезы девичьи – вода,
Еще не высохнут, когда
С другим уж побежит встречаться…
Не надо ничего бояться.
Себя отец так успокоил,
С утра позвал к себе жену:
Сказал он ей одно, другое,
Но суть сводилась к одному:
- Мол, нужно дочке отдохнуть,
В замужестве нелегок путь,
И чтоб смогла продолжить род,
Теперь ей надо на курорт.
Но дочь, услышав предложенье,
Была ему совсем не рада,
Отца просила со смущеньем
Не строить новую преграду:
- Быстрей чтоб свадьбу отыграть,
Тогда уж можно отдыхать
И думать о продленье рода,
А так: что без него, что в воду…
Вот в ожиданье торжества,
Они лишь на ночь разлучались,
Чтоб не судачила молва:
- До свадьбы вдоволь навстречались…
А ночью – друг их телефон –
Какие тайны знает он…
Доверишь разве что подушке
Или единственной подружке.
Патрон свои оставил планы
И был готов хранить молчанье.
Нет, никогда бы не узнала
Она той новости печальной.
Была в одном лишь виновата:
Привыкла с детства жить богато;
Ну что ж… Готов уж новый дом,
И мы в нем славно заживем.
Как трудно вечером прощаться
И отпускать его домой,
Как не хотелось расставаться,
И до рассвета быть одной.
Но был отец неумолим,
Одной заботой одержим:
Честь дочки охранял он строго,
И гостя провожал с порога.
Она ж, к стеклу прижавши нос,
С тоской смотрела на машину,
В ночи не сдерживала слез:
У господа она просила
Скорее нового рассвета
Или от милого привета.
Ей телефон стал центом мира:
- Ну позвони! – она просила.
Приходит первая любовь,
Она торопит, подгоняет.
Бурлит, затмив рассудок, кровь,
Туманом мысли застилает.
Предмет любви к себе манит,
И вот уж целый мир забыт.
Куда ни глянь – везде лишь он –
Есть у любви такой закон.
И в этот вечер по привычке
Она уселась на окне.
Шел мелкий дождик, как обычно,
В холодном мокром октябре.
С любимым до утра прощалась,
И спать уж было собиралась.
Но вот отец ее во тьме,
Он открывает «Шевролет»…
- Куда же он сейчас собрался?
- А вдруг случиться что опять?
Любой бы тут разволновался,
Ну где потом его искать?
И мама крепко спит давно:
Как видно, ей уж все равно…
Отец водитель стал плохой:
Ему необходим конвой…
Хотим как лучше… Что выходит?
Кому известно наперед
Куда кривая нас выводит?
Что новый день нам принесет?
Не будет новых ли забот?
Быть может, зря откроешь рот…
Известно: речь – не воробей,
Не проще жить ли без затей?
Ключи на месте, слава Богу!
Задумал что отец опять?
Дочь отправляется в дорогу,
Желая тайны все узнать.
Нас любопытство часто губит,
Лихая весть под корень рубит.
Но молода еще девица,
Ей не мила в руке синица.
Сгустились сумерки темней,
И дождь полил еще сильней,
Случилось все как нужно ей –
Отец не различит теней.
Но вот он дом, подъезд знакомый,
Горит окно, и на балконе
Два силуэта как в тумане –
Ее отец в оконной раме.
О чем с любимым говорит?
Смешались мысли, как в бреду…
О чем отец ему твердит?
Она предчувствует беду.
Ей разговор их интересен,
Покрыт он тайною завесой.
Отец сказал: «Раз ты – жених,
То должен знать, где мой тайник…
Случиться может что угодно,
Да и не молод я уже,
Чтоб дочь моя жила вольготно
И не была б она в нужде,
Я покажу тебе, зятек,
Для лучшей жизни где исток.
Помянешь коль меня добром,
Тебе спасибо и на том…»
И вот доверчивый жених,
Хоть и таил в душе сомненье,
Хоть на мгновенье будто сник,
Но поборол свое смущенье.
Догадкой страшной озарен
Был только миг. Но Босс – умен –
Стал снова охать и вздыхать,
И на здоровье сетовать…
Казался старым и больным:
Кто мог бы Босса в нем узнать?
Был взгляд и честным, и прямым,
И разговор легко понять,
Все четко, ясно и логично –
Он любит дочь – отец отличный,
Лишь о ее печется благе.
Герой наш проявил отвагу…
Решил поехать с тестем в лес,
Сомненья замолчать заставив,
Но если б знал, куда он лез,
То мненье бы свое исправил.
Патрон припомнил разговор –
Навеки с тестем уговор,
Сомненья сразу все оставил
И вслед за ним свой путь направил.
- Зачем они вдвоем спустились?
В отцовскую машину сели…
Как часто сердце вдруг забилось…
Что происходит, в самом деле?
Во всем ей надо разобраться,
Ведь можно в дураках остаться…
Но только очень осторожно…
Опять мороз бежит по коже…
За город едут: там сложнее,
В потоке уж не затеряться,
Но для нее сейчас важнее
До самой сути докопаться.
На трассе дочь от них отстала,
Сама не знала, как устала…
Как в лихорадке, как в бреду
Твердила: «Я найду, найду…»
А Босс Патрона в лес завел,
Машину бросил на шоссе.
Курок давно уже он взвел,
Послушна сталь в его руке.
Ему такое не в новинку –
Исподтишка, не в поединке,
Когда один вооружен
Или командой окружен.
Решил немного поглумиться,
Увидеть страх в глазах Патрона.
И правда, что ему бояться?
Уверен он – рука не дрогнет:
- А ну, Патрон, давай зятек,
Кляни судьбу, что на порог
Ко мне она тебя послала
Шутом в мельканье карнавала!
И вот уж дуло у виска:
- Ну что, жених, дождался свадьбы?
Твоя невеста высока,
В руках – коса, на теле – саван.
Давай скорей в ее объятья;
Тебе – достойное занятье,
И мне спокойней будет так,
Уж не такой я и простак!
Лишь одного Босс не предвидел:
Он думал, дочка спит давно.
Его авто она заметив,
Не долго думала. И вот
Стоит за деревом, не дышит,
Сквозь дождь и шорохи все слышит.
Ей нужно милого спасать,
На помощь некого позвать.
Ей промедленье может стоить
Так дорого, как никогда.
Сейчас она отцу устроит –
Пришли другие времена!
- Отец! Я здесь! – она кричит…
Он точно знает – не простит,
И нечего ему сказать…
Но как могла она узнать?
Дрожит отцовская рука,
Как рыба воздух он хватает,
В глазах его – одна тоска,
Он пистолет свой опускает.
Не может глаз никак поднять,
А как хотел бы дочь обнять…
Но не бывать тому во век,
Теперь – пропащий человек…
В смятенье он бежит в машину,
Бессвязно что-то бормоча,
И как старик согнул он спину.
Машина тронулась, шурша…
А вскоре вслед за ней другая,
Та, что хозяйку ожидала.
И дочь еще не понимала
Что обрела, что потеряла.
Отец несется по шоссе
Безумный, словно одержимый,
Он – как на взлетной полосе,
Не подвели бы только шины.
Он ставку сделал – проиграл,
Теперь ему – один финал;
С моста летит как самолет,
Но нет, на помощь не зовет.
Одна живет в душе надежда:
Нет, дочь его не опозорит.
И люди будут, как и прежде,
Считать, что он любви достоин.
Она не скажет никому,
Что с ним случилось, почему…
Придет с отцом проститься дочь
И мать – вдова темна как ночь.
Любовь сильней любого зла,
С любимым дочь про все забудет,
Его на счастье сберегла,
Любой поймет и не осудит.
Отец зарыт как будто нищий,
Нет, не могила – пепелище.
В богатства жил – был нищий духом,
Теперь – земля ему лишь пухом…
А молодые поженились,
Как только сорок дней прошло,
И в новый дом переселились:
Им не хотелось ничего
Из старой жизни взять с собой,
Чтоб нарушало их покой.
На вещи память возвращают,
Не скоро раны заживают.