Представьте себе бешено мчащийся поезд. За окном мелькает мирный пейзаж: леса, поля, реки, города, люди. День, ночь. Поезд не останавливается, все это некогда рассматривать. В вагоне вы не скучаете: есть что почитать, еда запасена. Куда вы едете, вас не интересует: в вашем сознании царит уверенность в нескончаемости пути. Вернее, эта мысль не приходит вам в голову: ведь тогда надо думать, что другие пути конечны, а вы не интересуетесь другими путями и не помните начала своего. То, что все на свете меняется, тоже лежит за пределами вашего мышления: ведь вокруг вас постоянно те же предметы – их смена незаметна, ибо она происходит вместе со сменой ваших интересов.
Но нельзя сказать, чтобы вас ничто не беспокоило. Вы давно облазили каждый уголок вагона и уяснили себе назначение всякой детали. Только некоторые из них тревожат вашу мысль и ставят ее в тупик. Одна из них – красный запломбированный рычаг на стене. Его тревожный цвет что-то говорит вашему подсознанию и останавливает тянущуюся к неизведанному руку. Вы смутно предчувствуете, что, нажав на рычаг и сорвав пломбу, совершите непоправимое. Возможно, последствия будут катастрофическими: отзвуки подобных событий вы почувствовали в некоторых прочитанных книгах. Все это удерживает вас от рискованного шага, и вы довольно спокойно миритесь с существованием непонятного рычага.
Другая деталь, возбуждающая любопытство – это зеленая лампочка над запертой передней дверью вагона. Кстати, и назначение двери не совсем ясно. В передней стене нет ни одного отверстия, так что невозможно видеть пути, но это вас не волнует; вы не считаете это странным: путь есть, а зачем на него смотреть, если он не может быть неисправным или меняться? Наоборот, сознание скорости движения пугает вас: однажды, когда вечернее солнце светило почти параллельно земле, вы выглянули в окно и случайно опустили глаза: стремительная тень поезда неслась по насыпи, колеса проскакивали по рельсам, шпалы мелькали, будто шестерни гигантской машины, которая однажды во сне поглотила вас и пронесла через свое нутро. С тех пор алый свет заката неприятен вам, в эти часы вы чувствуете себя неуютно даже в своем удобном вагоне, ибо заходящее солнце безмолвно напоминает об этой опасной, бешеной быстроте.
Глухая дверь может скрывать за собой только эти несущиеся шестерни пути, и вы благодарите ее за свою слепоту. Но что может означать эта лампа за пыльным зеленым стеклом? Любая лампа существует для того, чтобы светить, и имеет выключатель: в вашем вагоне много светильников, со способом включения любого из них вы знакомы. Правда, то, что для появления света нужен источник энергии, вам неизвестно, но и не важно – ведь энергия не иссякает, и это тоже создает для вас иллюзию постоянства. Однако у зеленой лампы нет выключателя, странная лампа выбивается из сложившейся у вас системы знаний о предметах подобного рода. Таит ли она в себе опасность? Увы, возможно! Ведь она находится на слепой стене, над ненужной дверью. Она намекает: дверь зачем-то устроена здесь! Но она не должна, не должна открыться – об этом твердит вам опыт. Откроется, откроется – стучит в висках какой-то инстинкт, быть может, интуиция. Вы глушите этот голос, убеждаете себя: движение поезда вечно, ничто не может измениться, не должно измениться. Постепенно спокойствие возвращается. Вы предаетесь обычным занятиям, но нет-нет да и поднимете голову туда, откуда следит за вашей жизнью пыльный зеленый глаз; глаз врага… или друга. Действительно, почему же за дверью не может оказаться… например, другой вагон? От этой догадки вы даже вскочили! Верно, верно! Вот так победа! Вы и не знали за собой такой сообразительности. Что может обнаружиться в том вагоне? Книги? Возможно. Неизведанные предметы? Конечно! Вы уже с нетерпением глядите на темнозеленый глаз и с торжеством вопрошаете его: когда? Вы чувствует себя готовым воспринять все чудес Нового Вагона. Вы не допускаете и мысли о том, что молчание зеленого стража может быть вызвано внешними, не зависящими от вас причинами. Ведь вы – центр мира! Не ради вас ли движется поезд? Все говорит за это, опыт вашей жизни голосует двумя руками. О, вы разгадали загадку своего Сфинкса!
Теперь вас не пугает даже алеющее небо. Ни облачка, вечернее светило пылает над землею, поезд несется по-прежнему, оставляя позади все маленькое и большое, что есть на этой равнине. Закат. Привычный страх начинает наполнять вашу душу. С недавних пор у вас появилось обыкновение устраиваться в начале вагона, поближе к «таинственной» двери. Вы сидите у окна и разглядываете проходящий пейзаж – бурые холмы будто залиты кровью, а небо над степью уже темнеет, серпик луны висит неподвижно в вышине. Вы знаете, что внизу, совсем близко – стоит только опустить взгляд – несется по земле, колыхаясь, тень поезда, хватающая в себя все, что ни попадется ей в ее беге: траву, гравий, голую почву, песок, снег – несется неумолимо и неощутимо, подобно призраку. Чем больше вы думаете об этой тени, тем противнее сжимается ваше сердце. Так нет же! – думаете вы. Вы победили Сфинкса, решив его задачу, вы поняли смысл таинственной лампы, вы уже почти в сговоре с нею, ждете лишь ее зова – приобретя такого друга, чего можете вы бояться? И, собравшись с духом, вы смотрите вниз.
В первые секунды вы не замечаете даже скорости поезда: кургузая тень вагона, кажется, стоит на месте. Но этого быть не может, да это и не так: поезд летит по голой степи, и трудно различить подробности: камушки и бугорки, мелькающие внизу, сливаются в сплошную бурую полосу, на которой четко виден силуэт вагона с алыми квадратами окон. В первом из них вы видите и свою тень. Вот вы махнули рукой, и ваш двойник ответил вам тем же, продолжая при этом мчаться по красноватой земле. Вас уже почти не пугает вся эта кутерьма внизу, у колес, и вы взглядываете вперед.
Холод пронизывает вас, и пот прошибает с головы до ног. Рассудок еще не принял в себя информацию, а инстинкт уже кричит: случилось то, самое страшное, означающее конец старых взглядов на мир, крушение всех радужных надежд! И вдруг загорается свет. У вас темнеет в глазах: зеленая лампа ожила, она подает сигнал – вместе со светом на вашу голову изливается резкий вибрирующий звук. И одновременно открывается слепая дверь… Не осознавая себя, вы подаетесь к ней, и рассудок наконец формулирует ужасную мысль: впереди нет никакого вагона!
Дверь болтается на ветру и скрежещет застоявшимися петлями. Лампа продолжает гореть, хотя звуковой сигнал уже смолк. Вагон слегка качает, вы переступаете порог. Перед вами дрожат стрелки неизвестных приборов, которыми вы не умеете пользоваться. Вы даже не сразу замечаете здоровенную ручку в центре пульта – а в небольшой части вагона за дверью помещается именно пульт управления, где обычно есть машинист, об этом вам известно из книг. В вашем поезде эта закономерность нарушена. Что-то мешает вам сосредоточиться на ручке. Перед вами – не глухая стена, а еще одно окно! Прямо на вас мчатся две белые ленты рельсов, между которыми сереют призраки пролетающих шпал. Земля бешено уходит вам под ноги, грохочут колеса: здесь слабая звукоизоляция. Свистит ветер, вас шатает от быстроты движения. Невольно вы оборачиваетесь назад: там, в вагоне, где все так знакомо, вы оставили себя; а тут не вы стоите, а кто-то другой, стуча зубами и стиснув край косяка пальцами, судорожно пытается сообразить: чего требуют от него силы, открывшие дверь и подавшие ему сигнал? Друзья это или враги? Чего хотят от него? Он вдруг осознает свою дурацкую малость. Как смешна его самонадеянная вера в изобилие, ждущее его за этим порогом! За что оно было бы дано ему, что сделал он в этом мире ценного? Ничего, только брал, брал. Не принося вреда, он не совершил и ни одного полезного поступка – даже не осмелился прикоснуться к красному рычагу!
Рычаг! Вот что спасет его! Остановить это ненавистное движение, прервать этот сонный полет по рельсам! Сколько всего промчалось мимо за годы пути!
Нет. Нельзя! Он уже слишком хорошо понимает; его ум обострился за эти минуты: сила инерции убьет его, наверняка не оставит в живых. В его мозгу возникла картина: дымящиеся, спаянные страшным ударом обломки. Нет, непостижимые силы звали его сюда, в сердце поезда, не для того, чтобы он прервал затеянное ими дело. Он не знает, что сердце машины – не руль, а двигатель; но и это не имело значения. Но для чего? Для чего он здесь? Эта ручка – без сомнения рулевое управление поезда. Зачем же оно устроено тут; ведь задача его – повороты… А поезд мчится прямо, никуда не сворачивая. Какая ужасная загадка! Он всматривается в горизонт. Нет! Не может быть, это какой-то сон! Он отнимает одну руку от ручки, в которую почему-то вцепился мертвой хваткой, будто это могло спасти его от решения, и протирает глаза. Снова устремляет взор вдаль. Теперь он дрожит всем телом: там, в неясно очерченной перспективе, от пути поезда отходят несколько дорог; и ни одна из них не повторяет его!
Что, что делать? Ему предстоит выбор. Что ждет его, после того как он совершит его? Гибель или спасение? Какой путь должен он избрать? Никакой звук не доносится до него ни с земли, ни с неба, кроме перестука колес да скрипа двери за спиной. Кто подскажет ему? Развилка все приближается, вот она уже отчетливо видна…
Скорее! Может быть, тот, крайний путь приведет его к светлой цели? А вдруг он пролегает через смрадные болота – он читал о таких. Может, соседний? Поворот ручки, и он обретет наконец желанный покой. Желанный? За эти несколько минут он впервые познал ужас, но и наслаждение риска – так, может, выбрать тот путь, который подарит ему эти ощущения на всю жизнь? Но какой же из путей ведет к цели? Положиться ли на случай? Случай слеп, винить в неудаче придется себя.
Что выбрать? Что выбрать? Он ли это, или это я стою у проклятого штурвала, сжимая в потных пальцах холодный металл? Больше не могу. Чем-то… должно кончиться. Кажется, вон тот подходящий…
Я закрываю глаза и надавливаю на рычаг. Скрежещут стрелки, пол сотрясается подо мной, я едва удерживаюсь на ногах…
…Колеса вот уже несколько секунд мерно стучат, но их обгоняет биение моего сердца. Виски еще ломит. Свежий ветер врывается в боковое окно. Кажется, все прошло благополучно?
…Я не могу открыть глаза.
17.12.88