Беседа первая.
- С чего ты себя помнишь? Первое событие детства, которое тебе запомнилось?
- Первое, что я помню – запах арбуза. Его не было на самом деле, но я почему-то вижу серую мартовскую улицу, с катящимися по ней полосатыми зелеными арбузами. На улице свежо, уныло. Я, трехлетняя девочка, важно шагаю по улице, держась за отцовскую длань. И всем сообщаю радостную новость: у папы родился сын, а у меня братик.
- Ощущения были светлые?
- Безумно светлые. И чем они светлее, тем больнее их вспоминать. Меня и сейчас тянет на эту улицу, названье которой замазано и давно стерто.
Беззвучные рыдания – содрогается сердце. Девушка-психолог ловко выложила передо мной гору салфеток. Утереться простыней? Так всегда говорил мой отец. Я иссушила салфеточкой два слезливых болотца. Не хочу больше говорить.
Беседа вторая.
Я еду в троллейбусе со своей лучшей подругой. Когда это было? В прошлой жизни. Мы смолчались давно в суете урбанистической жизни. Онемели навечно. Но мы все равно говорим. Она как бы умоляет взглядом ответить на вечный вопрос: «Почему мне так одиноко?» А я ей так же телепатически кидаю посыл: «А все оттого, что нет ничего вокруг тебя, ты светишь одиноким огоньком черным неподвижным фигурам. Кто-то дергает их за ниточки. А ты уже не можешь. И твои зеленые глаза давно уже не окунаются в призраки душ». А она молча кивнет. А вслух скажет: «А все будет так, как оно быть должно». За полчаса это единственная фраза. Про себя она подумает: «Зачем ты меня предала?» А я ей так же отвечу: «Зачем ты меня предала? Предала забвению...»
Беседа третья.
- Тебе хорошо со мной?
- Я всегда мечтал о слиянии с луной.
- Только ты с одной стороны, а я с другой, а внутри – пустота.
- Нееет. Я смотрю в тебя. Я вижу тебя. Я обожаю тебя.
- Неправда. Откуда ты? Ответь мне на один вопрос: «Справедливость все-таки есть?»
- Не ищи справедливости – нет ее.
- А зачем есть ты?
- Чтобы обожать тебя.
- Какие женщины тебе нравятся? Ах, да тебе все равно. Прости, я совсем забыла.
- Неееет. Не все равно. Такие, как ты.
- Ты врешь?
- Нет. Я рад, что ты существуешь.
- Ты издеваешься надо мной?
- Нет. Никогда.
Беседа четвертая.
- Ты – ведьма? Я сам знаю ответ на этот вопрос.
- (С кривой усмешкой). Я самая страшная ведьма, я всех заключила в свои нелепые объятья. Нет... почти всех. Что же за чертовщина происходит?
- Не знаю. Не знаю. Только вот нервическая особа, которая не знает, чего хочет, это и есть ведьма.
- Я чувствую, как звенят цепи, накинутые на твое сердце. Ты чувствуешь меня?
- Да... Нечему там звенеть, сердца уже не осталось.
- Чем же ты чувствуешь?
- Не знаю. Ничего не знаю.
- Неужели всем бы стало лучше, если бы меня не стало?
- Не говори так. Что делать тогда мне?
- Но ты же ничего не ощущаешь уже?
- Труху мыслей разгребаю... потихоньку.
- Что же будет дальше?
- Поживем-увидим.
Беседа пятая.
Гаснет небо. Приходит тоска. Она ласково треплет мои волосы, смотрится в мои глаза, как в зеркало, и я ощущаю сырость того самого мартовского денька. И я тихо смотрю на себя и кричу: «Зачем?»
Тоска нашептывает вторым голосом.
-Зачем? За-чем –мм?.. (Эхо отрывает мысли листочек).
Просто – боль. Просто – тающий снег. Просто ты и я... Я и ты...
- Зачем я? (Непослушные губы все шепчут бессмысленное слово).
- Это не ты. Это давно уже не твое.
- Зачем мне? (Смыкаются напряженные ладони).
- Ты же сама знаешь, что не тебе. В большей степени - не тебе.
- Зачем он? (Вытекают глаза).
- А ты можешь узнать его среди тысячи песчинок мира? Ты можешь заглянуть в лицо своего сна?
- Отчего не могу? (Иссушилось болото).
- А ты слови: не могу...Не...Могу-у... Могу-у... (Вернее, могла).
Беседа последняя.
Сонные глаза. На щеке вмятина от ребристого свитера. Слегка шатает.
- Тебе нечего мне сказать? (Щурю глаза от солнца.)
- Есть. Но где найти слова?
- Я не вижу тебя. А ты?
- Я тоже.
- Я украла себя. Хочешь украду еще что-нибудь?
- Не хочу. Не надо больше.
- Хорошо. Очень кружится голова. Можно я возьмусь за тебя?
- Не надо. Меня самого клонит к земле.
- Можно я посмотрюсь в твои глаза?
- Как это? Зачем?
- Как в кусочки зеркала, как в кусочки стекла, как в кусочки льда.
- Смотрись, если что-нибудь увидишь.
- Зачем ты всегда пишешь кровью?
- А это, чтобы смыть все с себя.
- Но ты запачкаешь себя...
- Нет, напротив, отмываюсь.
- От кого?
- От того невидимого. Кто всегда терзает и мучает нас.
- Кого?
- Всех нас...
- Посмотри на небо...Стекает небо – все мутно вокруг. Я столько смотрела на небо... Ты меня слышишь? Нужно ли тебе говорить? Ты слышишь меня?
- Иногда – да.