Жил у озера в лесу парень Нэсс,
Был в охоте и рыбалке не плох.
За доверчивость соседи его
Окрестили нежным прозвищем Лох.
Был он внешностью такой наделен,
Что девицы сторонились его
Скажем, проще был не Аполлон,
А скорей звонарь Виктора Гюго.
Ходили слухи мол с нечистой он повязан
Что черных магов колдовство ему знакомо
Что обладает он ужасной силой сглаза
И лишь улыбкой даже льва вгоняет в кому.
Отраженье фейса видя в пруду
Он и сам порой, неделю икал
И свою боготворил бедноту
Что не мог иметь в хозяйстве зеркал
Он жил в лачуге на окраине селенья
С таким же точно как и сам он псом безродным
Укрывшись шкурой годовалого оленя
От колких взоров и капризов непогоды
Между тем спешила местная знать
Очень часто и охотно весьма
В рамках бартера у Лоха прибрать
Мясо, мех, икру и все задарма.
Все бы ладно только в этих местах
Тенью Юрского периода вдруг,
Всплыло нечто поселившее страх
В каждом пне, на много ярдов вокруг.
Напряжение в народе росло
И община собралась на совет
Чтобы выяснить сулит ли им зло
Этот плавающий в водах предмет
“Ладно жило бы в воде так ведь нет,
Ходит по лесу ночною порой”…
Прошептал священник, спрятав “Завет”
“За какую блажь нам сей геморрой”
“Покайтесь грешники, пришел расплаты праздник”
-Заголосили те, кто прочих были лучше
И уговаривали вновь устроить казни,
Вероотступников, ну так на всякий случай.
От следопытов,что без страха и укропа
О кровожадности исчадья узнавали
И как, похоже, ими был описан топот,
Весьма разнились, правда, внешние детали.
Тупая паника взошла на многих лицах.
И жизнелюбия убавилось азарта
Все утверждали, что чудовище грозится
Любому встречному как минимум инфарктом.
Чтобы напрочь извести корень зла,
Справедливостью, пополнив свой нрав
Отыскали отпущенья козла,
Добровольцем сироту обозвав.
Но не скис он, а напротив воспрял.
Толи так его судьба допекла.
Он частенько видел смерти оскал
Но впервые был героем села.
Привыкший, с детства лишь к насмешкам да укорам
Халиф на час был опьянен любовью масс.
Не отрезвляла даже мысль о том, что скоро
Как зелье в венах растворится этот час.
Кокетства дам не знавший прежде, был растерян-
Их речь и взоры обжигали ярче солнца.
Все приглашали “сердцееда” ночью в терем.
Как только он из экспедиции вернется.
Все говорили, что чудовище устало
Который день, бродя в лесу без сна и пищи
Увещеванья перешли на рельсы ставок
В них принимал участье даже местный нищий
Кричал ботаник : “Это дело пахнет дурно!-
Реликт природы неужели вам не жалко?”
“Ложится смерти тень на линию Сатурна”
Шипела в трансе бесноватая гадалка
Просил автограф представитель светской прессы.
Он биографии, Деталей, ярких жаждал.
И обещал издать роман о жизни Нэсса,
И некролог читал готовый даже дважды.
И почувствовал он быть каково
Эталоном для созданья лекал
Не заметив что весь вечер с него
Не портной а плотник мерки снимал
Лишь слепой за барной стойкой молчал
Сизым дымом через трубку дыша
Но последняя истлела свеча
И побрел он от людей не спеша
Затихли звуки клавесина над таверной
И уповая на, удачи, божью милость
Лох может, где-то полчаса вздремнул наверно
И вот, что нашему охотнику приснилось:
Слоем пыли зарастает очаг,
Плоть реальности обрел ветхий миф.
Время встало, жизни цепь развенчав.
Апокалипсиса лик обнажив.
Эмигрировало к ляду зверье
Спит без птиц осиротевшая высь,
Пчелы бросили хозяйство свое,
Головастики и те извелись.
И кошмара руки с горла сорвав,
И поняв, что это был только сон.
На коленях постоял “Голиаф”
Перед ликом почерневших икон.
Пусть возможно в заключительный бой
Камикадзе по “веленью души”
Прихватив палаш с большой острогой
На рассвете поспешил в камыши.
Было некому его проводить
Лай собачий нарушал тишину
Старец высвободив привязи нить
Прошептал под нос во след горбуну
Не лежать тебя на завтра в гробу
Не склюёт твой свежий труп вороньё
Не погибель ты найдешь а судьбу
Сняв заклятье и себя и с нее.
И пропал с тех пор бесследно Лох Нэсс
И чудовище его в тот же миг
Только озеро да призрачный лес
Знали больше чем незрячий старик.