Не понимаю… Но замираю
от совпаденья звука и жеста.
Сколько упрёка в этом, по-женски
горестном всхлипе! Разве – играя,
перебирая ноты на память, –
можно смычком исповедовать душу?
Слишком бесплотен этот воздушный
пастырь … И невозможно поправить
прожитых лет, что уже за плечами.
Мудрости свет проступает на лицах.
Но приговором нотной страницы –
через столетья! – мир опечален…