На последнем клочке ярко-алого неба
Танцевали две тени влюблённых нелепо.
И Луна желтоглазая их целовала,
И ласкала лучами, и пасть не давала…
Только не было горя, а счастья всё мало –
Танец страстный померк, наваждение спало.
И лишь тихо звеня, переливами тая,
Звуки плавно текли, сладкий сон растворяя.
Звёзды ясно горят и блистают напрасно:
Время больше над миром угасшим не властно.
И туман всё застелет своей пеленою…
Некому танцевать над бездвижной рекою.
Солнце вновь не взойдёт, и закат был последним,
В небе месяц сияет – покорный наследник.
Только как объяснить людям, жаждущим сна?
Ночь в последний лишь раз. Это не навсегда…
Это значит, что больше движений не будет.
В камень всё обратив, погрустит и забудет,
Никого не щадя и не требуя дани,
Наступает другая эпоха желаний.
Примирится закат с бледно-жёлтой зарёю,
Жизнь и смерть, жар и лёд, яркий свет с темнотою.
И две тени взлетят, чтоб парить над землёю,
Забывая себя, упиваясь собою.
Их движенья единственным признаком жизни
Будут в царстве гармонии замершей мысли.
И последний клочок ярко-алого неба
Будет падать танцорам под ноги нелепо,
И Луна, улыбнувшись, за плечи обнимет,
И текучее марево шумно отхлынет.