Господи! Сыпет горох с пресловутой косынки,
На пол роняет минуты и горькие слезы.
Для похорон было две небольшие слезинки,
А для него – два потока, согласно прогнозам.
Чьим? Ей никто не сказал, что вот так и бывает:
Всё, как по полкам, - тепло и уют кашемира,
Двое детей, и из лейки судьба поливает
Этот кусок ей доступного верного мира.
Муж – и любим, и умен, и единственнен даже
В этом своем развороте плеча и газеты,
Профилем врезан в проем и в детальность пейзажа,
Вид из окна – он как будто сворованный где-то.
Счастлива с ним? Только сам он счастливым не может
Быть. Иль не быть. Быстрый мозг выбирает второе.
Pointless... Все бесполезно. Желания – тоже.
«Я выхожу из рядов человечьего строя!...»
Сделать счастливым его – и себя, как награду.
Да. Но не всем по плечу улыбаться по Швейку,
Связка ключей – от другими открытого клада,
Только и радости – тонкая дочкина шейка.
Он был несчастлив вполне. Глубоко, безнадежно.
Были и боль в голове, и банальность стакана.
Ей с той свободой – так было немыслимо сложно,
Сердце рвала на куски – для пустого капкана.
Как было страшно подумать, что мамы не станет,
Но на поверку – страшней это зево воронки -
Сказ наизнанку – в обратную сторону тянет,
Хочется так закричать, чтоб порвать перепонки.
Господи! Дал и любви, и детей, и покоя,
И чудесам удивляться - желанье и силы,
Стать и женой, и подругой и верной рукою...
Только и этого им на двоих не хватило.
4-6.09.05