Копна волос моих заметно поредела.
И лишь щетина поднимается стеной.
А я всё жажду видеть женственное тело,
Когда твой образ возникает предо мной.
А ты стесняешься, как будто бы впервые
Целуют губы обнажившуюся грудь.
Как будто тонкие ромашки полевые
Из рук волнительных стремятся ускользнуть.
А я желаю созерцать твои ложбинки,
Бродить по талии совсем не наугад
И ягодиц молочно-белых половинки
Запоминать, пока довольствуется взгляд.
Ты говоришь, что любишь сари и пижамы,
Что некомфортно быть практически нагой.
И в том не вижу я трагедии и драмы.
Но и комедии не вижу никакой.
И, раздвигая груды шёлка и фланели,
Я уверяю, что приятнее духов
Любых, от Фенди до Армани и Шанели,
Твой запах кожи, пробудившейся от снов.
И я хочу соприкасаться с этой кожей,
Вдыхая твой неповторимый аромат,
Ни на один из ароматов не похожий
И не прикрытый сетью всяческих преград