Четвертого числа, в субботу тобиш было,
Граф Подлецов, занятья не найдя другого,
Играть задумал в подкидного,
Не с кем-нибудь – с кухаркой и лакеем!
И так уж получилось, фортуна подвела!
Как водится, за проигрышем оплата,
Он заплатил. И все казалось бы как надо,
Но вот в чем дело:
Лишь только во дворе стемнело,
Часы одиннадцать пробили,
И спать прислугу отпустили,
Томимый жаждою отмщенья,
Он безо всякого смущенья,
К кухарке Мане, влез в окно.
И что ж? Представьте, уходя,
Он, взяв свой проигрыш в три рубля,
Еще и прихватил чужое!
Кухарка Маня чутко спит,
И если вдруг что загремит,
Она как есть, всегда проснется.
И вот собравшись уходить,
Наш граф случайно спотыкнулся.
Упал, за штору зацепил –
Порвал ее, графин разбил,
Свечу случайно уронил,
Она зажженная была –
И вот пылает вся зала!
Кухарка кинулась во крик,
На помощь ей седой старик –
Лакей тот самый прибежал.
Тут граф вскочил и побежал,
Не чрез окно, а через дверь
Скорее выбежал теперь,
И был таков.
На утро все он отрицал:
Кухарку Маню «дурой» звал,
Лакея «старым идиотом»,
Тот пресквернил его киотом.
Граф, вдруг прикинувшись глухим,
«My friends»*, в ответ сказал он им,
Рукой махнул, и спать пошел.
А ночью, в понедельник, на седьмое,
Граф Подлецов свершил другое:
В его владеньях есть пастух,
Скотину целый день пасет,
А после к вечеру ведет,
И загоняет в хлев ее.
Шестого так же как обычно,
Загнав скотину в хлев привычно,
Пошел он в дом.
А дело было перед сном,
Но спать не лег, а против правил,
Хотя уже постель расправил,
Он браги в кружечку налил,
Сел пред окном и закурил,
И что же видит?! Страх и только:
Тихонько, словно дикий зверь,
Вдоль стенки Подлецов крадется,
То быстро, быстро, то прижмется,
С минуту в позе постоит,
Вокруг себя он поглядит,
Опасность вроде миновала,
И снова он вперед идет,
И вдруг упал! И вдруг ползет!
Парнишку звали Еремей,
Он спохватился и скорей,
Во двор вбежал, а графа нет –
Уж и простыл воришки след!
Но Еремей не растерялся,
Хотя признался, что боялся,
Но все же страх переборов,
Он побежал считать коров.
Заходит в хлев, там Подлецов,
Связав веревкой двух коней –
Вперед ведет их,
А под мышкой держит утку,
В карман засовывая дудку.
И вот завидев Еремея,
Граф наутек бежит скорее,
Но утку все ж не отпустил,
А кроме прочего схватил,
Что под руку попалось –
То пара стоптанных сапог,
И это все унесть он смог,
Притом, что чуть не схвачен был!
На утро вздумал Еремей,
Пойти до дому графа.
Пришел и что ж?
Тот как в засаде!
Своей прислуге приказал,
Чтоб дверь ему не открывал,
Никто из них, под страхам смерти!
А сам, с второго этажа,
Раскрыв окно, и не спеша,
Стал Еремея обзывать,
И бранным словом вспоминать,
Его давно седую мать.
Затем отца его уважил,
Родных и близких, и друзей,
А заодно и их семей!