Предупреждение!
Детям после шестнадцати, мораль извлекать запрещается!
Пролог
Иногда мне хочется истошно кричать закатив глаза, или играть на дудочке какую ни будь старинную кельтскую мелодию, и нежно улыбаться заходящему солнцу. Я жестоко угнетён зубастыми обобщениями, пронырливыми словами и беседами ни о чём. Мне часто снятся жирные пиявки, ползающие под ногами людей беснующихся в суматохе мегаполиса. Однажды, когда я был в горах, и ночью смотрел на звёзды, мне стало мучительно обидно, что жизнь так прекрасна, а я ни с кем не могу этим поделиться! Неистовое одиночество в тесной камере добровольной тюрьмы. Вдох и выдох, только по приказу! Мир, переполненный механизмами. Антидепрессанты всмятку на завтрак, и нейролептики в седутивном соусе на ужин. Стойкое чувство отсутствия и небо, перевёрнутое вверх ногами….. Нет! На самом деле, всё совсем по другому………….
Неудачная попытка суицида мистера Джеймса, чрезмерно увлекшегося кокаином и философией имманентизма.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ.
1896 г. от Р.Х. Англия, западный пригород Лондона. На улице дождь……..
НАРРАТОР
Мистер Джеймс поздним вечером возвращается из клуба домой, и застаёт свою жену Джоанну в обществе своего старого друга мистера Смита.
ДЖЕЙМС
Что? Смит!!!
Что вы здесь делаете?
Извольте объясниться!
С моей женой пришли повеселиться?
Ну ничего себе сюрприз!
Быть может выйдете на бис?
СМИТ
Я мимо проходя промок до нитки,
и вот зашёл на чашку чая…….
ДЖЕЙМС
Что – чая?
Я вас встречаю в обществе моей жены!
В моё отсутствие!
Вы не скучали без меня я вижу!
(Злобно озирается вокруг)
А ты! (обращаясь к жене)
Что так перепугалась?
Да на тебе же нет лица!
Одень скорее!
И ожерелье, что на шее –
поправь его!
НАРРАТОР
Джоанна вздрагивает, и прикрывает ожерелье неосознанным жестом руки.
СМИТ
Ну что вы Джеймс!
Все ваши подозренья неуместны!
Я не альфонс –
и это вам вполне известно!
Честь джентльмена для меня закон!
Что за дела?
Оставьте право!
Мне ваши речи не по нраву!
ДЖЕЙМС
Что? Не по нраву?
Как смеешь ты ещё дерзить?
Вот это да – не может быть!
С чужой женою взят врасплох,
и порет чушь –
Всевышний Бог!
(Поднимая глаза к потолку)
Да! Эта жизнь кошмарный сон,
нелепый бред, тифозный стон.
Как надоело всё кругом –
повсюду ложь, везде облом!
Всё ж Шопенгауэр не лгал,
когда сказал, что жизнь дерьмо.
Сейчас я это осознал!
Скажу одно – не ожидал!
Такое дно!
НАРРАТОР
Мистер Джеймс проходит вглубь комнаты, и сев на мятый диван, обхватывает голову руками.
Пауза…………
ДЖЕЙМС (тихо бормочет)
Нет – всё!
Пришёл момент поставить крест,
И выразить в один присест
весь мой готический протест
к тому что было здесь, и есть!
(Поднимая взгляд на Смита)
Всё ухожу – попутал бес!
(Джоанна в слезах выбегает из комнаты)
СМИТ
Джеймс – прекратите!
Что за чушь несёте вы?
Довольно уж!
Мы только пили чай и говорили о политике,
а вы уж возомнили сгоряча!
Вы слишком, слишком мнительны!
ДЖЕЙМС
Идите к чёрту Смит,
или подайте пистолет!
Что – успокоиться?
Оставьте этот бред в конце концов,
и будьте мне хоть раз полезны,
но не концом, а дружеской рукой!
Хотя б теперь не будьте подлецом!
Что? Да нет, я совершенно трезвый!
Жена лишь повод – чтоб дать ответ себе.
Всю жизнь в дерьме сижу свиньёй,
я раб судьбы – и этой шлюхе злой
я с детства завтрак подавал в постель!
А что жена? Да эта ****ь,
вот так угодно называть её мне!
Явилась каплей, что переполнила сосуд!
Что?… Джентльмен? – оставьте Смит!
Мой козырь бит! Я ухожу – подайте пистолет,
я все проблемы пальцем разрешу,
я уничтожу целый свет!
Ведь он в моём цилиндре существует!
Или нет?
НАРРАТОР
На улице слышен вой сирены, испуганная Джоанна позвонила в полицию.
ДЖЕЙМС
Быстрее Смит!
Оставим философию!
Во истину – весь мир бардак!
Я ухожу, а Бог простит!
Быстрей же Смит!
НАРРАТОР
Мистер Смит, с невозмутимым спокойствием на лице подаёт Джеймсу пистолет и отходит к окну. Мистер Джеймс глядя безумными глазами в сторону двери, ведущей в холл, приставляет пистолет к виску, и медленно давит указательным пальцем на спусковой крючок. Неожиданно в комнату врывается Джоанна и истошно вопя, с вытянутыми вперёд руками бросается к нему. Внизу слышны голоса полицейских.
В последний момент, в душу Джеймса врываются сомнения, которые он так долго питал!
МЫСЛИ ДЖЕЙМСА
О Боже! Может я дурак?
Не в мире, а в башке бардак?
Возможно всё наоборот – навыворот,
а я лишь жалкий крот – слепой с рожденья!
А Шопенгауэр солгал –
возможно, он и сам не знал, что лжёт!
Ведь были ж в жизни, и счастья крик
и ночь любви, и песня дружбы до зари,
да детской веры светлый миг!
О Боже! Может просто сдвиг,
и чей-то мутный злобный лик
Меня покрыл своею тенью!
НАРРАТОР
В это время вопящая Джоанна ударяет Джеймса руками в грудь, и он слышит, как проворачивается барабан пистолета над его ухом. Раздаётся выстрел, на неопределённое мгновение прекращая существование внешнего мира. Джеймс падает на пол, а вслед за ним падает жена. Ему начинает казаться, что время останавливается, и падение длится дольше обычного. Пространство затихает и наступает угнетающая сознание пауза.
Через мгновение врываются полицейские.
Мистер Джеймс открывает левый глаз, и с удивлением смотрит на окружающие его предметы и людей. Рыдающая Джоанна прижимается к его груди.
ДЖЕЙМС
Джоанна, что? Что произошло?
О Боже – кровь! Откуда это?
Ой бровь – она рассечена!
НАРРАТОР
Мистер Смит подаёт Джеймсу свой носовой платок, и опять отходит к окну.
ДЖЕЙМС
О Боже! Нет! Что натворил я?
Один лишь бред, одна лишь тьма,
моё сознание – тюрьма!
Прощенья нет – моя вина!
НАРРАТОР
Джеймс закрывает окровавленное лицо руками и начинает рыдать. Слёзы вперемешку с кровью падают на ковёр.
Констебль тихо спрашивает, что произошло.
СМИТ
Констебль – имела место попытка суицида,
но не волнуйтесь, всё уж позади,
все к счастью живы, вот только бровь……
ДЖЕЙМС (сквозь рыдания)
О нет! Не помню ничего!
Одна сумятица в башке!
Всё кокаин, он плохо на меня влияет,
и эти странные беседы о тленности всего,
от них одни лишь беды!
Весь наш учёный скептицизм,
рождает только пессимизм,
а тот рождает фатализм,
и всякий прочий гнусный «ИЗМ»,
берёт начало здесь же!
Скажите Смит (поднимает взгляд)
вот бровь – она болит, я чувствую её!
Но ведь Декарт нам объяснил,
что чувства сон, а мысль наш дом,
но у меня ж в башке дурдом,
«Хэнуолл», а может быть и Hell,
такая вот реальность – что потом?
А бровь – она же ведь болит….
Скажите Смит?
СМИТ
О Джеймс! Терзанья ваши я знаю!
Скажу вам так, в наш умный век,
весь наш учёный человек, подобен попугаю!
Одно и то же балаболим безустанно,
но как ни странно,
к истине мы не приблизились – отнюдь,
наш путь,
то вкривь, то вкось, то вдрызг, то врозь,
но суть схватить не удалось пока нам!
Я сам томлюсь, к свободе рвусь,
на небо со слезами я взираю,
и веря понимаю – когда ни будь дождусь!
(вздыхает)
Послушай друг,
припомнилось мне вдруг!
На медне я кусочек мысли на бумаге записал,
так пустяки – простой стишок,
Кривая рифма, мутный слог,
но всё ж бумагу измарал чернилами надежды!
Тебе его прочту я – станет легче!
НАРРАТОР
Смит роется во внутреннем кармане пиджака, и достав оттуда сложенный пополам листок бумаги, начинает читать.
СМИТ
Как глупо и обидно, до кровавой пены,
потратив жизнь на телефонные беседы,
журнальные обложки, званные обеды,
натужно помирать!
Нет, всё же прав лишь тот, кто вырвался из плена,
отбросив сонный бред, остался воином,
и след во след прошёл всю жизнь в самом себе,
увидел солнце на заре, и ночью звёзды в небе!
Но я устал, и мне бы… кто бы…. где бы…….
Собачья чушь!
Из пепла встанет тот, кто воет на луну!
Сей мир хорош лишь для безумцев,
что презирая беды,
насилуют упрямую судьбу!
Ну ладно – раз уж так, то что ж…..
Печальный нож всажу себе я в спину!
Всю жизнь похож, всю жизнь я задыхаюсь!
Как рваный блеск огня, что в зеркале мерцает,
и угасает, как сиянье дня – рождая ночь!
Но уходя я хлопну дверью – прочь!
О нет! Земля не носит долго никого,
она людей съедает ненасытно,
и вопрошает Того – Кто вечен днями,
чей в вышних взор всегда над нами –
«Мой Господин – ещё кого?»
Вот – умирает во мне прозрачный странник,
но Бог рождается во мгле, в игре сознания,
где мысли псами воют на кровавую луну……
И на стене бесплотная рука напишет вновь,
«Ты взвешен на весах, и найден лёгким…»
но кровь – она пролита с неба,
и захлебнувшись, земля умолкла,
Разродившись тёплым хлебом!
Победа света над тьмой!
И я слепой, услышу тихий голос за спиной –
«Иди к купальне, и лицо омой!
прозри, увидев смерти отражение в воде,
и снова в жизнь, в кромешный бой,
сжигать бумажные мосты,
не позади, а пред собой!»
НАРРАТОР
Смит подходит к Джеймсу, и наклонившись обнимает друга за плечи.
Полицейские толпятся у двери, Джоанна утихнув сидит на краешке дивана.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ
На перепуганном лице,
рождались проблески сознанья.
С рожденья взятых на прицел,
назначенных мишенями,
в конце помилуют,
но лишь из состраданья!
Себя поняв – обнять сердечно,
навечно – и сбежать стремглав,
туда где вверх глядят беспечно,
туда, где курят второпях,
перед дорогой дальней. Пав,
чужим лицом в сырую землю,
в засос целуют гнойный прах….
Не будем спорить о словах!
Сырой кусок святой надежды,
получит каждый перед сном,
снаружи будет всё как прежде,
внутри ж, всё будет по другому!
Да, к слову…..
Ты не слышишь – колокол звонит?
Не спрашивай о ком – я не отвечу.
Поймёшь потом,
когда пойдёшь на встречу,
забыв сомненья за углом,
вдыхая судорожно вечность,
и пробуждаясь – перед сном!
ЗАНАВЕС