Я искала сестренку. Уже двенадцатый час ночи, давно пора быть дома. Попадет в историю, не прощу себе. Пацаны, гоняющие шайбу во дворе, сказали, что видели, как она зашла с подружкой в соседний подъезд. Значит у Таньки в гостях засиделась.
Я поднялась на третий этаж, позвонила в дверь, за которой громко играла музыка и слышались пьяные голоса. Дверь открыл толстый, воняющий потом и перегаром мужик.
– Светка у вас? – спросила я, не собираясь входить в квартиру.
– Заходи, – посторонился мужик, ощупав масленым взглядом мою стройную фигуру.
Я вошла и заглянула в комнату, где за столом сидела еще парочка алконавтов, уже дошедших до кондиции. Дверь в следующую комнату была плотно прикрыта. Мужик, впустивший меня, захлопнул входную дверь и двинулся ко мне, расставив свои потные ручищи в стороны и тесня из прихожей в комнату к собутыльникам. Похотливые глаза его уже откровенно раздевали меня. Этот взгляд ощутимо обливал мою кожу липкой грязью, которую невозможно будет отмыть никакими моющими средствами. Мне стало страшно до противной дрожи в коленках, холодный пот заструился по моей спине. Я ринулась к балконной двери и распахнула ее настежь. К счастью, шпингалет был отодвинут и не препятствовал моему бегству.
– Куда ты, дура! Третий этаж! – услышала я за спиной хриплый от возбуждения голос преследователя.
Сугробы! Меня спасет эта мягкая перина из белых кружевных снежинок. Они такие красивые в свете фонарей! Так весело кружат в своем медленном завораживающем танце – маленькие эльфы в воздушных платьицах. Так безмятежно и радостно стремятся к земле, уже укутанной пушистым покрывалом, сверкающим тысячами волшебных искорок. Я буду падать вместе с вами, вы не дадите мне разбиться об мерзлую стылую землю. И я упала. И резкая боль вспыхнула в сломанном позвоночнике и растеклась горячей волной по теряющим чувствительность ногам. Из мерзлой земли, в том месте, где я упала, торчал пенек спиленного по весне тополя. Он как бы отомстил мне за смерть дерева, в которой не было моей вины.
Милый тополь, как смеялся ты от щекотки, когда легкий ветерок теребил твои зеленые листочки. Как напевал песенку под шелест дождя. Как спорил с неугомонными воробьями о чем-то своем, непонятном дяде Вите, которому ужасно мешала густая тень от твоей кроны. «Как в погребе живем», – ворчал дядя Витя и, в конце концов, спилил тебя. И меня сломал такой же дядя витя. Только вот хрен ему!...
И Любашка изобразила обеими руками неприлично-хулиганский жест. Я аж хрюкнул от неожиданности. – Да уж, милая моя, нас не так просто сломать, – улыбнулся я, заворожено глядя в искрящиеся озорством глаза юной оптимистки. Судьба с интересом наблюдала, как мы справляемся с ее сюрпризами и дарила нам сладкий пряник общения в цветущем больничном саду.
26.09.2005