До Вознесенского мне далеко,
До Бродского - просто века в квадрате.
Но, как ребенок сосет молоко,
Так и я пытаюсь лучшее брать и
Осторожно, совсем не спеша,
Завернув в оберточную бумагу,
Отдаю тебе звон - то звенит душа,
Когда говорят про любовь и отвагу.
То не колокол сыплет за пазуху медь
(А слепые считают, что чистое золото),
То душа больная, пытаясь петь,
Понимает - труба хрипит, вся проколотая.
Это стон, что песней зовется в стране,
Где всем нам посчастливилось уродиться.
Сколько истину не ищи в вине,
А вина, как беда, лишь одна - традиция.
А на небе ангел не сих времен
Целит в грудь стрелу. Я готов: ну что же?!
И пускай убьют, но любви ремнем,
Значит, был велик среди всех ничтожеств.
Только мне, как черту, не нужен храм:
Пил, грешил, гулял - не святой я, Боже.
Жизнь прошла, и все было тарарам.
Да и мне в делах сих не равен Борджиа.
Вот уже конец виден из - за строк.
В голову льет жар, кровь бежит огнем.
Я люблю тебя - это видит Бог,
Пусть убьют потом, но любви ремнем!