когда рука начинает неслышно скользить
в мягких объятиях осеннего воздуха,
ладонь раскрывается, как лепестки застенчивой розы –
и, улыбаясь, обретает прозрачность.
тает во тьме, растворяется твёрдая плоть,
тянется сетью тончайших светящихся нитей -
словно фильтрует пространство для нового сна,
ловит мальков вездесущей, назойливой тайны.
стекая с ладони, как корочка тонкого льда,
пустая прозрачность смывает границы запястья,
съедает предплечье - и дальше; и гаснут тела
снаружи, в пространстве без тела - тела без пространства.
рука продолжает неслышно и плавно скользить –
и только внутри что-то тёплое, очень большое,
стучит, продлевая прозрачность толчками в груди,
артерии вечности полня беспечной душою.