Это было на площади где-то,
Где точнее - не хватит строки.
На кресте распинали поэта
(Распинаться они мастаки).
Он ,конечно, кричал, возмущался,
Мол, я гений и правды певец,
И лавровый венок обещался
Поменять на терновый венец.
Он кричал: "Я принес людям пламя!"
Но народ только хмуро ворчал:
"Та достал ты своими стихами..."
И просил поспешить палача.
А палач допивал свою водку -
На работе такой, и не пить? -
Да в руке сжимал ржавую "сотку",
Чтоб покрепче поэта прибить.
Был язык поэтических сочен,
Уши вяли у мам и детей,
Когда был наш поэт приколочен
И оставлен висеть на кресте.
А народ, поглазевши на экшен,
Не сходя, почему-то, с ума,
Напевая в душе "Satisfaction",
Разошелся себе по домам.
И поэт одиноко забылся
На границе меж злом и добром.
И, конечно, мгновенно влюбился
В то копьё, что вошло под ребро.
Утром все, как всегда, оживилось,
Вышло солнце - не в прозе писать!
Лишь поэт проявил свою милость
И не стал - для кого?! - воскресать.