ГДЕ ЕЩЁ МОЖНО ЗАНИМАТЬСЯ ЭТИМ ДЕЛОМ?
Привет! Раз уж ты открыл эту книгу, то устраивайся поудобнее. Например, если за окном дождь и осенняя холодрыга, то лучше всего забраться на диван, подобрать ноги под себя, и , прикрывшись пледом, начать долгое , но увлекательное чтение.
Кстати, я ещё не придумал о чём будет эта книга. Но это так, мелочи. Уверяю тебя, что она будет интересной. Потому что если она не будет интересной, я её тотчас же брошу писать. На самом деле: ну, для чего мне писать скучную книгу? Особенно, когда вокруг полно любопытнейших вещей и занимательных штуковин! И тебе советую: глупостями не занимайся. Относись к делу серьёзно. Чтение книг - наисерьёзнейшее занятие.
Я, например, знаю ребят, которые занимались этим делом под одеялом ночью при свете карманного фонарика. Вот это дело! Все думают, что ты спишь, а ты книгу читаешь. Разве такая книга может быть неинтересной? Жаль только, что у меня постоянно кончалась батарейка и , конечно, на самом интересном месте повествования.
А ещё некоторые мои знакомые для чтения залезают на чердаки или в подвалы старых домов. Хотя есть в этом и минусы: на чердаках всё-таки шибко пыльно и постоянно чихается, а в подвале порой сыро, зябко да ещё и на крысу можно напороться. Ну, ладно, - не на крысу, - всё равно - минимум на крупную мышь. А она как заорёт грубым голосом: « Что ты тут делаешь, бездельник! Ну-ка, марш домой! Вот я матери всё расскажу! И в школу сообщу, какими ты тут безобразиями занимаешься!..» А что с неё взять, я же давно всем говорил, что она крыса. Самая настоящая. Всё разнюхает, везде залезет. Умному человеку книгу негде почитать...
Не могу же я, в конце концов, советовать всем читать нормальную умную книгу в обычной комнате да ещё за столом! Меня же никто не поймёт! Я сам себя не пойму тогда.
Нет! Чтобы тебе никто не мешал, дождись лета, спрячь книгу на животе под рубашкой и ползи в кусты с малиной. Они должны быть у твоей бабушки в деревне. Я знаю. У моей - были. Во-первых, кусты колючие, никто лишний раз к тебе не полезет. Во-вторых, на них иногда вызревают ягоды. А это - приятно. В-третьих, летом довольно-таки тепло, нечего сидеть дома. Лучше сидеть в кустах. Могут подумать, что ты в засаде или ещё чего-нибудь...
Правда, иногда некоторым особо старательным деревенским садовникам из числа недавно приехавших из города случайно забредает в дурные головы мысль о том, что вот-вот грянет засуха, и пора спасать урожай. Тогда эти умники берут в свои руки шланг и начинают поливать всё подряд: и клумбы, и грядки, и кусты. И ведь никогда заранее не спросят: а есть ли кто в кустах? Может быть, там как раз невинный человек с книжкой малину ест! У них даже в мыслях нет, что в кустах тоже люди бывают.
Они даже не догадываются о том, что если человек лезет с книжкой в кусты, то он уже не будет лежать с водкой в луже, он не направится в чужое окно за вещами хозяев, он не станет поливать других из шланга и при этом глупо гоготать.
Он - читатель. Ему что-то интересно в этой жизни, он о чём-то стремится узнать. Если б не было книг и их читателей, то не было бы ничего: ни открытия электричества, ни открытия Америки, никаких открытий вообще. Человек без книги - слеп. У него нет глаз, он видит, но не понимает - что это, зачем и для чего. Вот что такое чтение для человека!
И если я, мокрый, вылезаю из кустов и реву, то это не оттого , что мне себя жалко, а оттого, что мне книжку жалко. Она промокла вся, ей холодно, она может заболеть! Эх, вы...
СКАЗКА ПРО БУРУНДУЧКОВ
Жил-был ужасно дикий, но безумно красивый бурундучок. И была у него бурундучиха с бурундучатами.
Бурундучок жил в настоящем логове для бурундучков, то есть, там он прятался ото всех, кто ему мешал или мог помешать, которые свoим длинным носом суются везде, где их не просят.
Только настырные, хитрющие, прожорливые бурундучата, которые тоже жили в логове для бурундучков, постоянно выскакивали откуда-нибудь из-за угла и всё время проверяли куда делся бурундучок. На самом деле, куда же он опять подевался, пока мы тут с вами разговариваем?
"Наверное, он куда-нибудь ушёл," - подумали бурундучата и решили устроить ему настоящую засаду, то есть затаиться, спрятаться и оттуда внимательно подглядывать наружу пока не появится ни о чём неподозревающий бурундучок, который ничего такого не знает, что надо прятаться, и что сейчас выскочат из засады бурундучата и как заорут страшными огромными голосами на бедного бурундучка: "А-а-а! Попался! Попался!" И бурундучок сразу поймёт, что он попался, а деваться уже некуда. Вот как здорово всё будет, если правильно получится.
И бурундучата затаились в разных местах, которые, конечно, специально придуманы для таких случаев везде-везде: под столом, в шкафу, на кровати под одеялом и даже в кастрюльке с кашей. Ждут они бурундучка, ждут, а того всё нет и нет, как нарочно куда-то пропал...
Тут пришла мама-бурундучиха и давай выяснять куда это бурундучата запропастились. Как нашла кого-то непонятного, который в каше сидел, почему-то сразу совсем не обрадовалась, а заохала, запричитала: "Ох, и что же мне с тобой делать, горе ты моё луковое?! Всё папе расскажу!" Расстроился маленький бурундучок, которого нашли, заревел громким зарёванным голосом: "Не на-а-адо папе рассказывать!.."
А папа-бурундучок всё это услышал и сразу пришёл. Оказывается, он ходил в лес за кедровыми орешками и целый мешок насобирал. Бурундучата как повылезали изо всех дырочек, как начали радоваться да плясать: "Ай да, папа! Ай да, молодец!"
ПОЛОСАТАЯ СКАЗКА
«Да как же вам, бурундучкам, не стыдно! Ты посмотри на свои полоски! Ну, как так можно?! Почему? Ни у кого нет, а у вас, бурундучков, всегда есть! Ай-ай-ай! Ну-ка, сними их сейчас же и спрячь куда-нибудь или мне отдай!» - шамкала старая шершавая жаба. Только бурундучку почему-то, никак не было стыдно, совсем даже-даже, хотя он очень старался, потому что хорошие бурундучки всегда слушаются старших... А он тут просто мимо пробегал, когда она его заметила. Конечно, жаба ведь считала, что красивее и умнее её никого на свете нет, а тут вдруг какой-то бурундучок с полосками на спинке мимо пробегает. И полоски у него такие красивые, такие красивые!.. Любой жабе сразу обидно станет. У неё ведь нет таких полосочек .
Бурундучок ужасно любил гордиться полосками, которые у него были. Особенно гордился утром, а потом ещё днём и ещё вечером перед сном немножечко гордился и гляделся в зеркало на свою полосатую спиночку: то одним бочком к нему повернётся, то другим – долго-долго пока не надоест. И все бурундучата так делали.
Он бы и сегодня уснул сладко-сладко, и опять снилось бы ему во сне, как он весь день гордится своими полосками, и никто не мешает ему это делать, потому что это ведь сон!
Но сегодня ничего такого не получилось, потому что перед сном бурундучок так здорово поел кедровых орешков, что даже не заметил, как объелся. А он, пока грыз орешки, всё про жабу вспоминал, которая днём наквакала ему всякой ерунды про бурундучков. И ему было так жалко себя и всяких других бурундучков, которых она нечестно ругала, что целый мешочек орешков вдруг очень быстро закончился, а орешки все такие жирные и уже невкусные когда их много, и в животике сразу тяжело даже больно…О-о-хо-хонюшки!
Сначала он никак не мог уснуть, всё крутился – ворочался под одеялком, потому что с набитым животиком лежать совсем неудобно. Уже бурундучата все уснули. Уже и мама-бурундучиха повошкалась на кухоньке, попыхтела, пошуршала чем-то обо что-то, а потом - пошла в спальню и тоже спать завалилась.
Так бурундучок и не заметил, как же он заснул. И снилась ему всякая муть-баламуть: сначала жучки полосатые, потом полосатые поросята, потом лошадки полосатые, потом большие рыжие кошки тоже совсем полосатые, а потом откуда-то приплыли кораблики, на которых люди-матросы в полосатых тельняшках плясали и пели песню «Яблочко». Вдруг из воды вынырнула старая жаба и крикнула: «Безобразие! Как вам всем не стыдно! Это мои полоски! Это моё всё полосатое ! Дайте сюда!»
Бурундучок хотел возмутиться, но жаба вдруг упала прямо на него. «Жаба давит!» - испугался бурундучок, замахал лапками, разбежался и полетел в облака. И самое крупное облако над ним было похоже на большую белую пучеглазую жабу.
Вдруг пошел дождь. Капель было много и падали они на землю быстрыми косыми полосками. Тут сразу весь воздух вокруг стал полосатым от капель, которые в нём пролетали и падали куда-то вниз далеко-далеко…
«Теперь всё вокруг полосатое !» - закричал бурундучок –« Бери , жаба! Сколько хочешь бери полосок!» Но жабы уже нигде не было. И бурундучок проснулся. Оказывается, это был сон. Но бурундучок всё равно удивился: почему жаба не взяла себе сколько хочешь полосок, и вообще ни одной не взяла? И побежал он к жабе про свой сон спросить. А её нигде не было в это время. Наверно, она ещё спала в своём старом болоте, потому что так рано никто кроме бурундучков не просыпается.
Тогда бурундучок пошел к своей бурундучихе и спросил у неё про сон: «Почему жаба не взяла ни одной полоски, когда их было так много вокруг?» «Отстань», - ответила бурундучиха сонным голосом, а потом помолчала и добавила: «Когда всего много, тогда этого уже никому не хочется. Не ешь больше столько орешков на ночь, ладно?»
НОРКА
Бурундучок – хитрый зверёк: решил вырыть себе норку. А что? Заглянет какой-нибудь волк прямо в логово бурундучка: а никого нет, все в норке. Норка – дело непростое, головастое. Где её выкопаешь, там она и будет потом: можно под старой листвяжиной покопать, можно возле берёзового пенька , а можно ещё где-нибудь, например, возле берега ручья. Но там лучше не копать норки, там лучше червяков накопать, если кому надо. Бурундучку они без надобности, поэтому он там норок не копает. Прибежали бурундучата папе помогать: кто с лопатой, кто с совком, а кто и так просто – лапками разгребать да попачкаться от души. Увидел бурундучок хорошее место рядом со своим логовом и начал копать норку. Ребята рядом работают, верещат, толкаются, дерутся уже. Ну-ка, марш домой! Ишь, помощнички! Пяти минут не прошло, а они уже перепачкались, разодрались, расхныкались и устали. Вот я вам, озорники! Тут мама-бурундучиха из логова вышла всех на обед звать. Бурундучок обрадовался: вот пусть лучше обедают, а он пока один покопается. Роет бурундучок, роет себе новую норку, по уши в землю зарылся, одна макушка торчит.
Пробегала мимо кабарга: видит – кто-то в траве копошится, пыхтит. И земля свежая, - вроде как копытце чьё-то след оставило. Это ты, что ли, бурундучок? И кто ж тебя, бедного, в такую дырку засунул? Отстань, кабарга, видишь, я делом занят: норку строю.
А зачем? У тебя же логово есть.
Бурундучок перестал пыхтеть и хитро так посмотрел на кабаргу: - Потому что так надо, понимаешь? – Ага. Я всё поняла, бурундучок. А сама хихикает. Эй, звери лесные, птички-синички, лисички-сестрички, кабарожки- звонкие ножки! Идите-ка все сюда! Полюбуйтесь! Наш бурундучок совсем сбрендил! У него логово есть, а он норку копает! Поможем нашим! Нароем бурундучку норок, чтоб ему зря не потеть! Заодно и повеселимся!..
И налетело тут всякого зверья на бурундучью полянку видимо-невидимо: зайцы, белки, рябчики, кедровки – кого только нет! Даже дятел прилетел и давай пихту долбить, наяривать: кто знает, может, бурундучку не только норка, но и дупло сгодится. Выбежали из логова бурундучата и обомлели, ничего понять не могут: по всей полянке народ лесной рассыпался, работают все, копаются. Всё перекопали. Не полянка стала, а скотный двор какой-то. Один кабан чего стоит: так землю клыками изрыл, что всё бурундучье логово чуть не засыпал.
А где же хитрый бурундук? Не видать нигде. Разбежались бурундучки. Ищут папу. Не могут найти…. Так и не нашли до самого вечера. А вечером он сам пришел. Довольный такой. Улыбается. Бурундучихе подмигивает. Накрывай, мать, на стол, проголодался я.
А как же норка-то? А что, норка? Норка как норка: уже готова. Пока зверюшки возле логова копались, я под шумок тут недалеко возле соседней полянки и норку вырыл, и обустроил все там внутри. Завтра покажу.
Вот какой бурундучище-то хитрющий! А вы говорите «сбрендил»!
ПРО ФИЛИНА УШАСТОГО
Это случилось за болотом, далеко-далеко, на самом бугре, где скрипели и качались высокие сосны, может быть, даже пальмы, ведь до самого бугра в те времена никто ещё не добирался, а издали плохо видно. Особенно без очков. А тогда во всём лесу очков ни у кого не было. Даже у ушастого филина. Уж, этому-то с его зрением куда без них? Ночью он таращился в темноту и не спал, зато утром - как завалится куда-нибудь в кусты, так и храпит до вечера весь день напролёт, потом проснётся и опять пыжится, головой вертит, ищет кому «с добрым утром» сказать. Ему зайцы отвечают: «Очнитесь, дяденька филин! Какое утро? Ночь на дворе!» А он опять удивляется, как будто вчера было не тоже самое: «Ух, ты! Ух!». Так всю ночь и ухает в лесу. А когда устает ухать, глаза закрывает и снова спит.
«Не может так продолжаться бесконечно!» - решили мыши, - « он и сам не спит и нам не даёт выспаться, гоняется за каждым кого заметит: догонит, спросит «который час», глаза выпучит, мышат напугает и шуршит по кустам и ухает, ухает всю ночь напролёт, с ума можно сойти!» Вызвали мыши врача для филина. Прилетел врач – грач черный-пречёрный, аж перья блестят. Спрашивает филина: «Ты почему зверушкам спать мешаешь?!» Тот отвечает: « А почему они днём спят?» «Они спят ночью, когда темно, а днём, когда светло, никто не спит,» - объясняет ему доктор. «Ну и ну! Ух-ух-ух!! Ох-ох-ох! И ты меня запутать хочешь! Это днём всегда темно, а ночью светло. Вот когда светло, тогда и надо спать». «Не понял,» - подумал грач и спросил, – « А почему, когда светло надо спать, а не когда темно?» «Странный какой-то врач, ничего не понимает,» - подумал филин и не стал отвечать, просто надулся и промолчал.
Тут мимо пробегала умная белка. Она нечаянно услышала их разговор, обо всём догадалась и говорит грачу: «Вы оба странные какие-то, ничегошеньки не понимаете. Я уже давно заметила, что у филина плохое зрение. Днём светит яркое солнце, оно слепит ему глаза. Поэтому днём филин видит очень плохо. Что ж ему, бедному, остаётся делать? Только спать. А раз он сам спит, то и считает, что вокруг него не день, а ночь. Зато ночью, когда света всюду мало, он видит гораздо лучше. Вот и считает, что наступил день. И не верит никому, что всё наоборот».
«Ага!», - воскликнул грач, - « Так ему надо просто глаза исправить, тогда у него всё само пройдёт! День станет днём, а ночь ночью!» Но дело в том, что филин никогда никому не признавался, что у него проблемы со зрением, и больным он себя не считал. На самом деле, он просто очень стеснялся признаться, что плохо видит, только не все это понимали. «Вы смеётесь надо мной!» - закричал он, окончательно обиделся и улетел куда попало. Грач за ним гнаться не стал, потому что плохо видел в темноте и боялся удариться об дерево, их же полно в лесу, - в самых неожиданных местах выскакивают. А белка бежала за филином, бежала, звала его обратно, да бестолку: так и не дозвалась и не догнала, потому что летать не умеет.
Долго летел филин через весь лес, через всё болото. Так долго, что аж до самого бугра долетел. Сел он на дерево. Кругом светло, ничего не видно. Крутит головой, понять не может: как это дерево называется, и что это такое шелестит громко «у-у-у» и опять «у-у-у». «Наверное, это какое-то волшебное место,» - подумал филин, - « тут так странно всё.» Ему вдруг показалось, что всё вокруг шевелится, и он потихонечку сполз с дерева на землю и начал ощупывать крыльями место вокруг себя. Травинки были сухими, а не влажными, как в сыром лесу, где он вырос. И земля была другая - сухая и теплая. Вдруг крыло ушастого филина наткнулось на какие-то непонятные кругляшки с палочками-проволочками, на которых они болтались. Наощупь кругляшек было две. Филину сильно захотелось увидеть свою находку, и он поднёс эту штуковину прямо к глазам, ну, прямо на нос себе нацепил эти штуки: не видит же ничего дальше своего носа. И вдруг… случилось чудо! Филину открылся весь мир! Он сразу всё-всё увидел при ярком солнечном свете!
Перед ним шумел сосновый бор. В ветвях пел ветер «у-у-у», сквозь деревья просвечивало небо с курчавыми облаками, а далеко внизу до самого края болота плескалось большое синее озеро, по которому бежали легкие волны, и высоко над песчаным берегом парили в воздухе белоснежные чайки …
От такой красотищи филин громко заухал: «Ух, ты! Ух, ты, как здорово!»
Больше он никогда не расставался с теми волшебными круглыми штучками, потому что это и были настоящие стеклянные очки. Летает себе филин по лесной чаще и ухает от удовольствия: «Ух, ты! Ах, ты! Очки вы мои, очочки! Всё вижу! Ух, ты!»
А грач вскоре стал выдавать такие же и другим зверушкам. Не всем подряд, конечно, а тем только, которые на зрение жалуется…
Тут недавно про дальний бугор одна мышка сказала, что на самом деле на нём всё-таки растут не сосны, а пальмы. Настоящие… Может, врёт? Не знаю. Уж, если и врёт чуть-чуть, так ведь всё равно – красиво-то как!
ПЛАЧУЩИЙ ЗАЯЦ
Жил-был плачущий заяц. День-деньской: где бы что ни случилось: зайка плакал. Прилетела ворона: «Не плачь, на, возьми морковку». Заяц посмотрел на морковку и пуще прежнего зарыдал. «Да, что ты всё плачешь-то? Это же морковка! Её едят и радуются!» - возмутилась воронья подружка сорока. «Если я съем её, то она сразу закончится. И у меня не будет целой морковки! А если я не стану её есть, то мне будет плохо от голода, а морковка состарится и сморщится, и станет некрасивой! О-о-о-о! Я несчастный! Зачем вы принесли мне эту морковку? Теперь мне ещё хуже!»
« Зая, заюшка, на соседней поляне под берёзкой вырос красивый высокий гриб-подберёзовик. Айда, грибочки искать-собирать!» - протараторила белочка пробегая мимо. А зая опять слезами залился: «Убежала! Она первая соберёт! Я не успею: пойду и совсем заблужусь! А-а-а!»
«Ну, тебя!» - рассердилась ворона и улетела. Сорока потрещала ещё маленько, подразнила вислоухого и тоже куда-то подевалась. Остался зайка серенький совсем один. Ходит по лесу и плачет. Далеко его слышно. Никто к серому не подходит, все издали разбегаются. Только старый кабан пристал к нему и нудит: «Эй, заяц! Ну-ка, перестань хныкать, ты мне аппетит портишь! Перестань сейчас же!» А тот ещё больше расстраивается, и текут заячьи слёзки ручьём. «Нет, вы посмотрите на него!» - не унимается кабаняка, - «Разве это настоящий заяц? Это же посмешище какое-то! Да тебя в цирке показывать надо!»
«В цирке?» - переспросил длинноухий и горько вздохнул: «Ну, что ж… В цирке, так в цирке. Веди меня, дедушка кабан, куда знаешь, хоть в цирк. Мне теперь уже всё равно». И пошли они в цирк. Кабан билеты продавал, а заяц выступал с уникальной концертной программой: «Единственный в мире ПЛАЧУЩИЙ ЗАЯЦ!!!!» Его даже по телевизору показали в рекламном ролике похоронного бюро «Волк и сыновья». Он там так хорошо сыграл роль зайца скорбящего на поминках, что всем зверушкам запомнился.
Незаметно к длинноухому подкралась настоящая слава. Его начали узнавать на улицах, а заячьи портреты на больших ярких афишах красовались по всему городу. Посмотреть на плачущего зайца приезжали даже такие диковинные зверьки из далёких краёв, о которых у нас раньше никто и не слыхивал. Только один кабан, всякий раз пересчитывая выручку от концерта, угрюмо ворчал, мол, что-то сегодня горючих слёзок было маловастенько. Заяц из-за этого очень переживал и волновался, он так нервничал, что и впрямь стал заметно меньше плакать. И чем больше он старался, тем хуже у него получалось. Однажды, он, как бы между прочим, вдруг попросил сороку тайно принести ему луковицу. Та ужасно удивилась: ну, ладно бы её просили морковку принести или капусту, пусть даже целый кочан – для такого артиста не жалко. Но лук-то, горький противный лук зачем ему понадобился? И заподозрили в лесу неладное, поскольку сорокам только доверься – тут же любой секрет разболтают. Приволокли медвежата для своего знаменитого земляка целый куль репчатого лука, а сами в соседней комнате спрятались, чтобы подглядеть для чего это он зайцу нужен. Заходит ушастый тихонько, озирается, в лапах кухонный нож держит. Убедился он, что рядом никого нет и - давай лук ножом кромсать, а сам смотрит на это и плачет, потому что лук кусается, глаза щиплет. Накопил он в глазках слёзок целую кучу, по щекам их размазал и побежал на сцену – выступать.
«Караул! Обманывают! Слёзы ненастоящие!» - закричала сорока, которая тоже всё это видела, потому что пряталась за форточкой. Испугался заяц и побежал неведомо куда сломя голову. Тут в цирке начался настоящий переполох: звери ревут, мычат, лают, гиена хохочет противным голосом, слон трубит!
Бежал горе-плакальщик через весь город до самого леса, бежал-бежал пока не шмякнулся лбом об кедр, да так, что дерево зазвенело. Чуть было совсем голову не потерял. Увидела его белочка, подскочила, помочь хотела. А он вдруг посмотрел на неё и… засмеялся. «Ты что?» - удивилась белка. А заяц хохочет, остановится не может… С той поры плачущим его никто не видел. Зато смеющегося зайца все знают. Ему теперь многого-то и не надо: палец покажи – уже и готов: хохочет на всю округу. Анекдотов знает – целую кучу. Придет в гости – любого развеселит. Вот какой весёлый стал да смешливый. Интересно, к чему бы это, а? Или дерево было такое волшебное? Или что?
ПРО ДЯТЛА
Его звали дятлом. Все. Даже он сам. Он всем говорил, что очень гордится собой и оттого всюду стучит, долбит и колошматит беспрерывно…Куда бы его ни посылали, он тут же умудрялся что-нибудь продолбить. Он так старался, так старался, так старался, что однажды даже на месте дремучего леса остались одни дырочки. Так думали все…
На самом деле он никогда не был дятлом, иначе как бы ему удалось в одиночку полностью раздолбить целый дремучий лес? Он был обыкновенным нехорошим колдуном, который с помощью специальной магии на время превращал всякого, кто его видел, в дятла. Кто бы не посмотрел на этого колдуна, тут же становился дятлом и начинал долбить всё вокруг. И так продолжалось целых три часа после его ухода, а потом магия исчезала, и каждый становился тем, кем был раньше. И никто ничего о случившемся с ним потом уже не помнил и не догадывался. Поэтому все считали самым большим долбёжником-стукачом в лесу именно дятла-колдуна, который на самом деле – единственный, кто вообще ни разу не дятел. А он над всеми посмеивался, потому что не любил в дремучем лесу никого, да и сам лес ему никогда не нравился…
Волшебству и магии тот, которого звали дятлом, научился у одного бродячего фокусника в те времена, когда работал у него змеем и постоянно выползал из дупла на звуки его дудочки. Бродячий фокусник устраивал целые представления, на которые все вокруг сбегались посмотреть. Тот, которого потом стали считать дятлом, очень похоже изображал из себя глупую змею, извивался под музыку, шипел на всех, делал разные смешные штучки, а потом уползал обратно в противную дырочку выдолбленную в толстой деревянной колоде, в которой он жил, как последний червяк. Конечно, ему было обидно, тем более, что у него и без того был весьма дурной характер. В колоде было очень тесно и душно, поэтому он каждый раз долго не мог в ней заснуть, потом постоянно ворочался во сне и ворчал на всех. Вот почему он терпеть не мог ничего деревянного, тем более – совсем не переносил дремучих лесов.
Но он так долго притворялся очень послушным, что фокусник научил его разному мелкому волшебству. Например, как всех загипнотизировать так, чтобы они поверили в то, чего нет на самом деле. А он всё запоминал и притворялся хорошим. Наконец, однажды, ему удалось незаметно стащить у фокусника его заветную дудочку, без которой невозможно было выступать перед зрителями. Фокусник долго её искал, потом совсем расстроился и ушёл куда-то горевать один-одинёшенек. А хитрому змею стало ужасно хорошо, он даже захохотал жутким голосом, потом превратился в черную птицу и улетел в лес. Дудочку он в тот же день утопил в самой глубокой трясине на глухом болоте, которое ему почему-то всегда очень нравилось.
Долго ли, коротко ли, злой нехороший колдун притворялся добрым дятлом, но вот, когда от дремучего леса остались одни мелкие дырочки, он решил, наконец, отпраздновать свою победу и устроил для всех пир горой. Прилетели птички-синички, прискакали гибкие лани, пришуршали по траве братья-ёжики. Ну, все собрались на праздник. Пируют, песни поют, веселятся все кому не лень, а в чем причина, даже не догадываются. Колдун, конечно, больше всех веселился, ведь он-то обо всем знал. Он так злорадствовал, так смеялся, что взял да и рассказал всю правду. А потом превратил бедных зверушек в дятлов и улетел. И ни кто за ним не погнался, потому что все расстроились и начали плакать.
Шел по дороге грустный фокусник, шёл и вдруг видит вокруг себя огромное количество плачущих дятлов. И ни одного дерева до самого горизонта! Он сразу обо всем догадался, кто это сделал, и тут же превратил всех зверушек и птичек обратно в то, кем они были. А как же с лесом-то быть? Тут достал фокусник из своего заплечного мешка много-много семян разных лесных деревьев и попросил всех семена эти рассадить вокруг. Все так и сделали. А потом дождик прошел, солнце засияло, и радуга взошла. И вырос лес – дивный, дремучий, даже лучше, чем раньше был.
Теперь у фокусника много друзей в лесу и он больше не горюет. Болото старое совсем высохло. Кроты из него дудочку вырыли и хозяину вернули. Он играет по утрам на дудочке для птичек, а они ему подпевают. И так здорово у них это получается, что все-все приходят послушать.
А глупому колдуну теперь очень скучно и одиноко. Никто с ним теперь не дружит и не общается. И правда, кому нужен такой обманщик, который не любит леса, и вообще никого не любит. Ну, и пусть себе сидит один, пока не исправится и прощения не попросит. А вот когда попросит, мы его, конечно, поругаем сначала, а потом пожалеем и простим. Ведь из наших никто долго сердиться не умеет. Сами знаете.
ЛУННЫЕ ВОЛКИ
«Эх, ты – ослиха!» - сказала ясноглазая лань, - «Ну, ладно бы, ты была пронырливой козой. Та нигде своего не упустит. Ладно бы, ты была ланью, как я: мною все восхищаются и многое прощают за мою красоту. Но ты-то как? Тебя-то зачем в лес занесло? Ты хоть знаешь: куда ты попала?» Лань, озираясь, перешла на шепот: «Тут же кругом – звери! Ты представляешь, что тут с тобой могут сделать?»
Ослиха, не поднимая головы, продолжала жевать траву. «Нет, ты действительно чего-то не понимаешь!» - не унималась раздраженная лань. «Ладно бы, ты была какой-нибудь овцой. Ту куда пошлют, туда и пойдёт. На то и овца. Но ты же – ослиха! Понимаешь? Ты – животное необычное! Не простая ослица, а ослиха настоящая! Редчайший случай. Ты должна понимать, что в лесу тебе нет места!» Ослиха подняла голову, взглянула на лань большими печальными глазами и… снова потянулась за сочной травой.
Нервы у лани не выдержали. Она сердито взбрыкнула копытцами, скорчила рожицу и убежала.
К вечеру возле ослихи появилась овца и пристроилась рядом щипать траву. Правда, овца делала это как-то жадно и неряшливо, а не так спокойно и размеренно, как это умеют делать настоящие ослихи.
Ослиха едва заметно пододвигала овцу к самым сочным местам, а сама чуть отступала в сторону. Овца ела, ела и ела. И ослиха всё чаще стала приглядываться к ней, даже иногда переставала жевать из-за этого.
Стемнело. Неподалёку раздался глубокий затяжной вой. «Звери!» - вспомнила ослиха предсказание лани. «Что же теперь будет?» - подумала она и замерла в ожидании. Овца продолжала есть. Внезапно зашевелились кусты, и оттуда выпрыгнуло серое лесное хвостатое чудовище. Оно схватило овцу и поволокло её. Овца блеяла, не понимая, что с ней и куда её оттаскивают от такой сочной травы. Чудовище и овца исчезли в кустах.
Ослиха поняла, что она больше не увидит овечку, и ей стало неуютно в темном лесу. Тогда она закричала протяжно и громко. И свет восходящей луны забрезжил на горизонте. Ослиха направилась к свету. Луна поднималась над вершинами деревьев и ласково протягивала ей свои нежные лучи. Ослиха оглянулась напоследок, вздохнула и побежала прямо по лунным лучам всё дальше и дальше, выше и выше, пока не растворилась полностью в лунном сиянии.
Через некоторое время на лесной опушке появилось несколько серых лесных чудовищ. Они уставились на луну и дружно завыли. «Вернись, вернись! Ты – наше божество! Мы – небесные лунные волки! Мы служим тебе!» - пели серые чудища. «Я не вернусь, не вернусь!» - слышался голос ослихи, - «Отныне вы будете выть на луну и звать меня, и жалеть о том, что так нехорошо поступили сегодня!»
С тех пор волки часто выли на луну, прося прощения у небесной ослихи. Но она так ни разу и не ответила им.
И вот, однажды, огромный старый волк в седой шубе с голубым отливом вывел на опушку всю стаю, разбежался и полетел прямо по лунным лучам. И вся стая последовала за ним… Ни остроглазая лань, ни пронырливая коза – никто больше не встречал их в лесу. Только иногда в полнолуние можно заметить, как невдалеке от ночного светила виднеется стая странных голубоватых облачков.
РУБЛЬ
Шел по дороге рубль, нагнулся за копейкой да упал насмерть. Лежит мертвый рубль, стонет: «Где милиция? Где скорая помощь? Где отдел убийственных сообщений?»
Проходила мимо коза – голодная-преголодная: «Эх, рубль! Был бы ты бумажным, я бы тебя сжевала. А такой - зачем ты мне нужен?» И ушла - гордая .
Шёл мужик с баяном – пригожий да весёлый, увидел, что рубль лежит, не шевелится: нагнулся, подобрал добро. А после - прошел сколько-то да вернулся обратно за копееечкой. Забрал и копеечку да как запоёт от радости, как развернёт свой баян, как притопнет ногою. И-эх!.. Рубль из кармана опять на дорогу выпал. Нехорошая примета – назад возвращаться.
Лежит рубль на дороге и плачет, и плачет. Совсем размяк. А куда деваться-то? Отдышался. Решил сам себя попробовать приподнять маленько. Только приподнялся вроде бы: тут пулька шальная просвистела, обожгла насквозь, дырочку сделала. Он и рухнул, как подкошенный, лежит лежмя - дырявый, скисший, был бы медным – точно позеленел бы от страха. Позже пылью его обметало, потом грязью всё сделалось, примерзло к нему по осени, к зиме всего ледяной коркой покрыло.
Весна наступила, размочила стылую землю ручьями, размыла дорогу до рубля. Пролетала ворона: «Ого! Цельный рубль! Дырявенький, правда, и сыренький, но ничего – обсохнет, а что с дыркой – тоже неплохо, сразу видно, что бывалый рубль, тёртый, всамделишный, и дырка – на счастье». Летит рубль по воздуху туда, куда его ворона в клюве несёт. Аж посверкивать начал от удовольствия. Ох, и здорово же по воздуху летать! И вдруг чует: что-то опять не то. А ворона заметила, что по дороге едет целый грузовик с навозом, запашистым таким, свеженьким. И давай машину догонять. Какой там рубль, когда столько добра пропадает!
И упал он опять на ту же дорогу. Рядом с ним навозу немножко просыпалось. Навозный-то запах выветрился со временем, а вот рубль отчего-то попахивать стал. Вроде как зацвёл от жизни такой. Рядом с дорогой поля всюду да перелески. В полях хлеб колоситься начал. Дремлет рубль, и грезится ему родной монетный двор, пятачки, десятики блестящие, рубли такие же, как он, шевелятся, текут друг за дружкой, вроде как колосья в поле колышутся. И много их. И сильные они. И всё им нипочём. И тут рука его чья-то подняла. Тёплая. Человеческая. Подняла да в кошелёк положила. Не горюй, рублик, авось отмоешься ещё да сгодишься добрым-то людям.
НЕСМЕТ
Жил один богач по имени Несмет. А богатства у него и впрямь были несметные. Бывало, спросят его: «И откуда у тебя, Несмет, столько всего и не убывает никогда?» А он усмехается: «От чёрта,» - говорит - «От кого ж ещё-то? От него самого». Съездит Несмет на ярмарку – продать или купить чего-нибудь: никогда в накладе не останется. Выйдет на речку рыбу ловить: вся рыба его. В лес на охоту пойдёт: добыча сама навстречу выбегает. Ну, что тут поделаешь! Злятся, конечно, другие люди, что не их это всё, а только весь фарт на его стороне...
Раз встретился ему в дороге старичок ненашенский: грязненький, с клюкой, ноги босые, натруженные: издалека, видать, шёл. «Здрав будь, мил-человек!» - говорит старый Несмету, а тот в сторону отворотился, вроде как не замечает даже. Второй раз старичок поздоровался. В третий. Не выдержал Несмет, разорался: «И что ты ко мне привязался! Попрошайка старая! Неча мне здоровья желать, обойдусь, у меня его и так хоть отбавляй! На себя бы поглядел: каков ты, а каков я!» Обиделся старичок. Ничего не ответил. Только поклонился до земли, так, словно подобрал с неё что-то.
Едет богач в своей бричке дальше, песни поёт. Пел, пел да закашлялся, захрипел, аж, посинел весь. Пришлось ему назад поворачивать. Вернулся Несмет домой, слёг в постель, лекарей нанял самых дорогих, снадобий накупил самых диковинных. Ничего не помогает. Лежит богатей в своей опочивальне: глаза красные, руки трясутся, говорит через силу, неровен час – помрёт. И всё поминает он того старикашку недобрыми словами, всё бесится, что не прибил его сразу.
А тот – лёгок на помине – сам явился. Заходит к нему старик и спрашивает: «Ну, что? Худо тебе, Несмет? Помогло тебе богатство твоё? Подфартила тебе удача?» А тому и впрямь уж так худо, что и ответить толком не может. Спросил только: « Куда, старик, чёрта моего подевал?» Видать, от хвори совсем в голове помутилось. Повздыхал старец, покачал головой и землицы горстку ему на грудь насыпал, а сам сгинул, будто и вовсе его не было.
С той поры Несмет на поправку пошел. Лекарей дорогих спровадил, снадобья их по ветру пустил, и самого будто подменили: богатства свои добрым людям даром раздал, встретит кого – первым о здоровье справляется, удачи желает. И тому, кто с ним встретится, с той же минуты везти начинает: и рыба у него клюёт, и зверь попадается, и хлеб в поле гуще растёт. Не стало у Несмета ничего своего личного, но никто никогда ни в чем ему не отказывает, всем, что у них есть, люди сами с Несметом делятся. И когда спросит его кто-нибудь: «Богат ли ты, Несмет?» «Богат, » - отвечает, - «Против прежнего много больше богат». А сам смеётся. «И откуда богатства-то твои, Несметушка?» «Да, от Бога», - отвечает, - «От кого ж ещё-то? Всё от Него».
ЦВЕТОК ЧЖЭНЬ.
Китаец Ляо всю жизнь мечтал о цветке Чжэнь. Когда он был ещё маленьким, мама Ляо часто рассказывала ему сказку о прекрасном цветке, который невероятно красив, нежен и благоухает так, что люди больше не в состоянии ссориться друг с другом. Они становятся учтивыми к старшим, интересуются здоровьем близких и стараются помочь каждому на своём пути. О таких хороших людях мама говорила: « Они знают запах цветка Чжэнь». Отец Ляо ещё до рождения сына ушел к далеким горам и не вернулся. Взрослые изредка поговаривали, что он пытался что-то найти, чего нет в обычной жизни..
А однажды, большая белая птица унесла мать Ляо в заоблачные края, откуда никто не возвращается, потому что там всем хорошо. Так сказали ему добрые соседи... У Ляо не было ни сестер, ни братьев, ни дядюшек, ни тетушек, он остался совсем один. Много страданий пришлось перенести ему в жизни, много счастья и любви встретилось ему на земле. Выросли его дети и внуки. И у внуков родились свои дети. И все почитали его за мудрость, доброту и благочестие. И настал час, когда большая белая птица прилетела за ним.
- Ляо, тебя ждёт мама, - сказала она.
– Хорошо, - улыбнулся Ляо, - А мой отец? Он будет там с нами?
- Нет, Ляо, - ответила птица.
- Он не помнит о нас?
- Помнит, Ляо. Но там его нет.
- Теперь, когда я улетаю с тобой, расскажи мне, что случилось с отцом? Почему он не вернулся домой?
- Ляо, твой отец - великий человек. Он не только знал о том, что ты должен родиться. Он предвидел твои мечту о цветке Чжень и хотел добыть его для тебя и мамы.
- Он любил нас, - вздохнул Ляо.
- Далеко-далеко отсюда - за мёртвыми горами Тянь-Фэй, на берегу тихого бездонного озера Шинь-Цу, у подножия волшебной скалы Минь-Дао, похожей на выпавший зуб дракона, там - возле самого входа в глубокую мрачную пещеру, где обитают демоны тьмы, твой отец увидел и сорвал чудесный цветок Чжэнь. В тот же миг застонала, зашевелилась под ним земля, и огненный ветер полыхнул ему в лицо. И вздрогнули мертвые горы Тянь-Фэй, и обрушилось на свои берега озеро Шинь-цу, и пробудились, вышли из древнего мрака демоны тьмы, оберегавшие покой священного цветка Чжэнь.
- Они убили моего отца?
- Нет, Ляо, нет. Владеющего священным цветком Чжэнь невозможно убить никому.
- Они отняли у него цветок?
- Ни угрозами, ни силой, ни колдовством, ни хитростью – ничем невозможно лишить цветка Чжэнь того, кто им обладает. Только он сам по своей доброй воле может передать его другому. И никто – ни на земле, ни под землёй, ни на небе – не в силах изменить этого. Демоны знали о том и сделали всё, что было в их власти: они заточили твоего отца в самой тёмной и мрачной подземной темнице, а вход в неё завалили волшебной скалой Минь-Дао.
- Почему демоны тьмы так поступили с моим отцом?
- До тех пор, пока люди творят на земле зло, ссорятся и губят друг друга, - демоны бессмертны, потому что происходят они из тьмы человеческой: из черной зависти, лютой злобы, горьких обид и беспросветного отчаяния. Но демоны не властны над цветком Чжэнь.. Твоя мама была права, Ляо: если у людей появится этот цветок, они перестанут ссориться между собой, и тогда демоны тьмы сгинут навсегда. Ни исполинские силы, ни колдовские чары не способны помочь человеку, разыскивающему заветный цветок, но искренняя добрая душа сама чувствует дорогу к нему, а бескорыстное сердце и несгибаемый дух одолевают любые препятствия…
Не прост цветок Чжэнь, и не каждому кто его найдет, он позволит сорвать себя, но лишь тому, кто хочет сделать это из любви к другим людям и ко всему живущему на земле… Таков твой отец, Ляо. Всё, на что способен один человек, он совершил.
- Могу ли я помочь ему?
- Нет, Ляо. Ни ты, ни кто другой из людей – не в силах поднять скалу Минь-Дао, заклятую демонами тьмы.
- Значит, нет никакой надежды?
- Есть, мудрый Ляо. Цветок Чжэнь рождён любовью и не погибнет до тех пор, пока она есть: любовь матери к своему ребёнку, любовь юноши к возлюбленной, любовь детей к своим родителям, любовь каждого живущего на земле ко всему сущему и ко всем, кто нуждается в любви. А нуждаются в ней все, Ляо. И она будет всегда. Когда все живущие поймут это, демоны тьмы сгинут сами собой. И скала Минь-Дао исчезнет. И зазеленеют, зацветут мертвые горы Тянь-Фэй, и станет ласковым и тёплым озеро Шинь-Цу…
- Ты можешь подождать меня немного, белая птица?
- Да, Ляо. Я подожду.
И тогда Ляо созвал всех своих детей, внуков и правнуков. А когда все они собрались, он поведал им то, о чем рассказала белая птица.
- Я созвал вас, чтобы попрощаться со всеми, - сказал Ляо. – Живите же на земле, заботьтесь о ней и любите всех, кто живет на ней. Если есть у вас враги, простите им и предложите помощь. Откройте ваши сердца миру и сделайте так, чтобы одна лишь любовь была в нем повсюду. И, однажды, в вашу дверь постучится улыбающийся молодой человек, а в руках у него будет невероятно красивый, нежный, благоухающий цветок Чжэнь. Скажите ему, что ваш дедушка Ляо всегда помнил о нем и любил его. Скажите ему это, когда он придёт.
ДОБРАЯ СКАЗКА ПРО ГОЛОДНОГО ЛЮДОЕДА
Здравствуй,дружок!
Я расскажу тебе удивительные вещи, которые удивят тебя удивительным образом потому, что они поразят твоё воображение.
Жил-был людоед, который питался человеческими жертвами потому, что он ел настоящих людей из плоти и крови. А ещё был охотник, который стрелял дичь рукою своей при помощи меткости необыкновенной для нормальных людей, которые никогда не охотятся потому, что не умеют этого делать, а занимаются другими заботами.
А ещё была девочка настоящая маленькая, из детей, которые ещё не выросли, а уже балуются.
И вообще, таких девочек пруд пруди, и охотников за дичью, которую надо поймать или подстрелить, - тоже немало, а вот людоед был один на всех, и все его уважали за то, что он был единственный.
Он жил в каменном доме из настоящего камня, добытого для постройки таких домов. Людоед гордился своим домом, который был у него. В доме у него жил кот, который ловил мышей, потому что любил этим заниматься. А ещё жили у людоеда в доме мыши, которые любили играть с котом в кошки-мышки и убегали от него в свои противные норки, потому что там можно было спрятаться от страшного кота, и он никогда не мог поймать их до конца, а всё время промахивался.
Однажды, захотел людоед покушать и сразу проголодался сильно-сильно, а ещё надоел ему кот – вечно голодный, которому ни разу не удалось догнать мышей, и потому непонятно: чем он питается, то есть, что же он ест на самом деле? И у людоеда давно уже не было людей из настоящего человеческого мяса, чтобы можно было их хорошенько покушать, пока они не съедятся полностью.
Посмотрел людоед голодными глазами на пустой стол, заглянул в холодильник, где было пусто потому, что там он всё-всё уже съел так давно, что даже не помнил ничего такого и как это выглядит вообще. И накинулся людоед на кота, но не потому, что хотел его съесть, ведь у кота была справка о том, что он кот настоящий, неподдельный, которого каждая мышь знает в лицо. Но людоед всё равно на него накинулся и неприятным голосом попросил сходить на улицу позвать кого-нибудь из настоящих вкусных людей потому, что в доме нечего есть, а кушать хочется ужасно. Коту не хотелось никуда идти, и поэтому он пошёл не сразу, но на третий день, когда людоед ему совсем уже надоел, а все мыши заткнули уши ватой и легли спать пораньше, вот тогда кот всё-таки куда-то ушёл из дома.
Людоед сел у окошечка, чтобы в него смотреть потому, что из окошечка всегда можно что-нибудь увидеть, если на улице ещё светло, а когда темно, то там светят звёзды или совсем страшно потому, что шумит ветер, а никого не видно.
Но кот всё не возвращался, и в окошечко не было видно, как он идёт домой. Только одна маленькая девочка каждое утро дразнила людоеда и говорила, что кот больше никогда не вернётся к нему потому, что он обиделся потому, что людоед ему надоел потому, что дома скучно сидеть, а на улице всегда можно поиграть с маленькими умными девочками, так ему и надо – мало шоколада… А сама она близко к окошечку не подходила, и людоед никак не мог её схватить.
Так она дразнила его долго-долго, а потом ушла к бабушке за пирожками, где её проглотил волк, чуть не подавился, бедный. Бабушка по утрам помогала соседке печь пирожки, и часто просила волка сторожить домик, пока она не вернётся. Когда волк проглотил девочку ему сразу стало так грустно, что он заболел. Но волка тут же спасли смелые охотники. Особенно один охотник – самый смелый, я про него рассказывал, чуть не забыл, ты знаешь, как быстро всё забывается…
Охотник выманил девочку из волка запахом свежих бабушкиных пирожков, которые ему дала бабушка, потому что всегда давала смелому охотнику в дорогу вкусные горячие пирожки с картошкой, морковкой и капустой, а они всегда так вкусно пахнут: ни одна девочка не устоит, обязательно попросит: «Жадина-говядина, дай откусить!»
Вылезла девочка из волка , заплакала и сказала, что больше так не будет, а потом попросила смелого охотника помочь одному людоеду, от которого ушел кот потому, что бросил его, голодного, дома без еды с мышами и пустым холодильником, и как ему теперь жить, а ведь его когда-то все уважали..
Подошёл смелый охотник к дому, долго звонил в дверь, потом стучался и даже бросал камешки в окошечко, но дверь не открылась, потому что дома уже никого не было, а мыши сначала напрыгались, а потом уснули с ватой в ушах и ничего не слышали.
Наконец-то одна мышка кое-как случайно проснулась , увидела охотника и протянула ему через окошечко записку, в которой было написано, что людоед ушёл искать своего кота, чтобы попросить у него прощения и вернуть домой, а то дома одному совсем скучно, а в гости никто не приходит. А ещё там было написано, что он больше не будет есть людей, и даже зайчиков не будет кушать, и вообще никого, а будет теперь ходить в гости, и пусть его в гостях угощают чем хотят, пока он не уйдёт домой. А домой он без кота не уйдёт потому, что таких котов нет ни у кого в мире, и зря он его обидел.
Охотник всё понял, вернулся обратно и рассказал мне эту историю. А я её – тебе. Спокойной ночи, малыш.
МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА И ХРАБРЫЙ БУРУНДУЧОК
Жила-была маленькая девочка, которой больше всего на свете хотелось каких-нибудь приключений. Её всё время тянуло в дремучий лес, в дикие горы или в какое-нибудь совсем уж болото. Ведь именно там много хорошеньких опасностей и можно от души напугаться на всю жизнь. А ещё там бывают чудища, которые такое вытворяют, что ого-го!
Мама по сто раз в день строго-настрого запрещала ей ходить в такие нехорошие места, и бабушка ей этого не велела, и папа топал ногами, и дедушка качал головой, поэтому девочка постоянно убегала именно туда. Однажды, мама даже нарочно сама сходила в дремучий лес, чтобы уговорить лесных чудищ как следует проучить девочку, чтобы ей туда больше не хотелось. Но звери, как только услышали про девочку и что это девочкина мама пришла, так сразу почему-то разбежались кто куда и попрятались, а некоторые маленькие и не очень сильные зверушки даже плакали жалостливо так… Маме стало стыдно, она ушла потихоньку и больше туда не ходила.
Дело в том, что лесные, горные и болотные чудища больше всего на свете боялись маленьких маминых девочек. Вы не представляете себе, какой это ужас - эти девочки, лапоньки такие! Стоит хоть одной появиться где-нибудь в жутких дебрях, как с любым, кто к ней приблизится, случается несчастье. Когда маленькая девочка пришла в дремучий лес первый раз, её там сразу увидел волк. Он обрадовался и побежал прямо к ней, потому что ему захотелось её съесть. Но волк так и не добежал до девочки, потому что угодил лапой в капкан. Волк от этого сразу сильно заболел и долго-долго лечился разными неприятными горькими лекарствами. А девочка подождала немножко кого-нибудь ещё и ушла домой. Когда волк вылечился, он пожаловался на девочку огромному медведю. Решил медведь девочку проучить. Тут она как раз забралась в дикие горы. Стоит девочка на самой предикой горе под одинокой сосной. А к ней медведь подбирается. Совсем уже он до сосны добрался, только в это время в горах началась гроза, и девочка побежала скорее домой, чтобы не промокнуть. И едва медведь обхватил сосну лапами, чтобы отдышаться, как прямо в дерево ударила страшная молния. Крепко досталось косолапому. На целых три дня Михайло Потапыч совершенно оглох, так его молнией ошпарило. И пошел среди зверей слух об ужасной маленькой девочке, к которой лучше не приближаться. Зайцы, едва завидев её, падали в обморок. Некоторые пугливые лисички просили енота-парикмахера укоротить им пушистые хвосты, чтобы легче было убегать от девочки.
А самой девочке стало скучно гулять просто так в разных дремучих местах и она решила на прощанье сходить последний разочек и всё. Сделала мама девочке красивый большой бант и отпустила её в школу. А девочка вместо школы, конечно же, сразу побежала прямо в самые дебри. Увидела её зоркая сорока и давай кричать на всю округу, что всем нужно немедленно прятаться и не шуметь, потому что девочка идёт.
Бант на голове у девочки был такой пышный, что вскоре застрял в кустах и не давал ей идти дальше. Пробовала она помочь себе руками, ничего не получается. Стояла девочка в кустах, так долго стояла, что ножки у неё совсем устали. Стала она звать на помощь кого-нибудь. Но никто к ней не подходил: звери её боялись, а людей там не было, потому что взрослые не любят гулять в кустах, а другие дети слушаются старших и в таких дремучих дебрях тоже не бывают.
Наконец, один маленький, но очень храбрый бурундучок решился помочь бедняжке. Стал он её из кустов распутывать. Запыхался, взмок весь. И позвал он на помощь всех своих бурундучат. Девочка вела себя смирно, не дрыгалась как попало, и вскоре вышла из кустов довольная-предовольная.
С той поры девочку уже никто в лесу не боялся. А бурундучок подружился с ней окончательно и никому в обиду не давал, даже серому волку. Вот какой он был храбрый, хотя ведь тоже маленький совсем.
СЕРЕБРЯНЫЙ КУВШИНЧИК
Одна красивая девушка по имени Зохра встретила молодого парня по имени Сухроб. Она увидела его и сразу поняла, что ему можно доверять. И тогда она доверила ему самое дорогое – свою любовь. Сухроб ценил это доверие и всегда тщательно охранял то, что Зохра доверила ему. Он был очень аккуратный и внимательный: никого в дом не пускал, если не мог узнать, кто это так хочет проникнуть в его дом. Он всегда спрашивал у Зохры про её здоровье, дела, настроение, и даже иногда говорил ей разные приятные вещи, которые нельзя произносить вслух при посторонних.
Зохра была добрая девушка: она подметала двор, доила козу, готовила бешбармак и очень гордилась Сухробом. Поэтому каждый год у Зохры и Сухроба появлялся новый ребёнок. Дети росли, бегали по двору, играли, кричали, дрались, мирились и помогали своей маме доить козу, мыть полы и готовить дамляма. А изредка они даже сами подметали двор.
И все они выросли, и завели свои семьи, у Сухроба и Зохры появились внуки, которые иногда их навещали и ели много сладкого, потому что у бабушки всегда была свежая домашняя халва и рахат-лукум. Потом они вставали и уходили, а Сухроб и Зохра опять оставались вдвоём в своем старом домике.
Однажды, Сухроб куда-то запропастился по делам: ему подвернулась новая работа, и он, как настоящий мастер-уста-заргяр, день и ночь трудился над новым серебряным кувшином, который нужно было срочно отправить уважаемому заказчику. Зохра прибирала во дворе, когда в ворота кто-то постучал. Она не стала открывать, потому что мужа не было дома. Тогда её попросили забрать вещь, которую хотели передать Сухробу, но не знали как, а ждать не могли. Зохра забрала эту вещь, которая была туго завернута в прочную белую ткань. А Сухроба всё не было. Она подождала ещё почти целых два часа, а потом всё-таки решила посмотреть: что же там лежит, потому что ей было очень любопытно. Когда она открыла материю, то обнаружила завернутый в неё старый маленький серебряный кувшинчик. Видно было, что он дорогой и редкой работы, и давно потемнел от времени. Зохра хотела завернуть кувшинчик обратно в ту же ткань так, как будто она и не открывала её вовсе, и не заглядывала: а то вдруг Сухроб рассердится, что она без его ведома всё посмотрела.
Но кувшинчик почему-то не помещался обратно в материю: он вырос, пока Зохра его разглядывала. Зохра сначала растерялась, а потом решила завернуть кувшин в большой кусок материи, который был дома, потому что дома было много разных тканей, и Зохра шила из них разную одежду, чтобы носить самой или чтобы носили соседки, которые часто просили её что-нибудь для них сшить, потому что лучше Зохры во всей махале никто из женщин шить не умел. Она нашла похожий большой кусок ткани, завернула в него кувшин, отнесла его в кладовку, положила на полку и закрыла кладовкину дверь.
Сухроб пришел поздно, был очень уставший и голодный. Зохра решила сначала его покормить, а уже потом рассказывать новость про завернутую в ткань вещь так, как будто она ничего не знает о серебряном кувшинчике. Она расстелила дастархан, подогрела бешбармак и только хотела подать мужу ужин, как вдруг в кладовке раздался страшный грохот. Сухроб и Зохра пошли посмотреть, что там случилось. Но… не смогли открыть дверь в кладовку, которая никогда не запиралась на замок, а почему-то сломалась и не хотела открываться. Что-то тяжелое придавило дверь с той стороны. Сухроб спросил Зохру, не знает ли она, что там случилось. Зохра была умная женщина, она сразу догадалась, что кувшинчик так вырос, что продавил под собой полку и подпер дверь, которую теперь придется выламывать. Она испугалась, потому что трижды поступила нехорошо: первый раз – когда приняла незнакомую вещь от посторонних людей, которые не сказали ей что им нужно от её Сухроба, от их семьи, от их дома, и с добром ли они пришли, во второй раз – когда без его ведома развернула ткань и достала вещь, которая предназначалась не ей, и в третий раз – когда спрятала кувшинчик в кладовке и не рассказала мужу обо всем случившемся сразу, как только он пришел домой, а хотела сначала задобрить его вкусным ужином, чтобы он не сердился на неё.
Зохра так расстроилась, что заплакала. Сухроб долго не мог её успокоить и узнать от неё, что же всё-таки произошло. Наконец, она всё ему рассказала. Сухроб не стал на неё сердиться, ведь они столько лет прожили вместе, вырастили детей, состарились. Он пошел к старому сундуку и достал из него древний пергамент, который достался ему от его дедушки, а тому – от его прадеда, а прадеду - от его деда, а тому деду - от его отца, а отцу – от одного проезжего незнакомца из Магриба, когда сам отец был ещё маленьким мальчиком: за то, что их семья накормила и обогрела этого магрибского путника, умиравшего от голода и усталости. Сухроб надел очки и прочитал древнее заклинание. Дверь в кладовку тотчас же освободилась, а громадный кувшин снова стал маленьким кувшинчиком. Сухроб понял, что этот кувшинчик прислали его конкуренты из другой махали, которые очень обиделись на то, что уважаемый заказчик просил выполнить его заказ именно Сухроба, а не их, и они упустили свою выгоду, потому что заломили слишком большую цену за работу. Тогда они решили использовать волшебный кувшинчик, чтобы навредить Сухробу и его семье, поссорить или расстроить их.
Но Сухроб догадался бы об этом сразу, если бы был дома, поэтому кувшинчик нарочно принесли тогда, когда его дома не было, надеясь на любопытство Зохры. Вот что получается, когда близкие люди впускают в дом то, о чем не имеют представления, а потом утаивают что-нибудь друг от друга. Зохра обняла Сухроба, они долго стояли обнявшись, вспоминали всю свою жизнь и снова говорили друг другу самые ласковые слова.
СКАЗКА ПРО БАБАХА-УА И УМ-ДАДА
Однажды, после большого праздника великий вождь племени Бешеных Тараканов по имени Бабаха-уа вдруг опять почувствовал: всё было хорошо вокруг, но чего-то не очень хватало. А чего – понять невозможно, потому что надо было задуматься, а думать он не привык. Тогда он пошел к великому колдуну Ум-дада – посоветоваться с ним, потому что Ум-дада считался самым умным дикарём во всей округе, и все полагали, что он что-то знает. Так говорили иногда, когда у всех было хорошее настроение, а когда плохое или крокодилы плохо ловились, то все его ругали, потому что он жил отдельно от племени и не любил большие компании с дикими плясками и драками на ночь глядя.
На самом деле он жил отдельно, потому что у него был такой характер, и ему все надоели. Например, этот Бабаха-уа. И чего он приволокся опять? Да, никакой я не колдун, сил моих нет смотреть на ваше глупое племя Бешеных Тараканов! Носитесь всё время куда-то, дерётесь или суп из бегемота едите, а толку от вас – никакого, одни бестолковые кругом. Никогда ничего понять не могут, а везде свои носы суют! Пока сообразишь, пока к нему повернёшься: он уже дальше побежал с круглыми глазами.
Вот так никогда и недослушивают до конца. Правда, один раз Бабаха-уа пытался дослушать: ну, и что? Уснул с открытым ртом. Вот и всё.
Бабаха-уа не стерпел и ударил колдуна дубиной по голове. Потому что ему, великому вождю, стало обидно слушать этого старого дурака Ум-дада, который всех постоянно ругает.
Ум-дада почувствовал себя плохо и ушел в большое дупло древнего дуба, в котором он ночевал. Бабаха-уа понимал, что погорячился, и колдун может опять обидеться на всех. Тогда он ничего не скажет, а кому от этого лучше? Все знали, что у хитрого Ум-дада на голове сверху привязана мягкая подушечка, потому что обиженные дикари часто не сдерживались при встрече с ним, а то и просто приходили специально, чтобы его поколотить, если не могли, например, догнать дичь, или вчерашний дождь всё ещё не кончился. Колдун к этому привык и поэтому ходил весь обвязанный толстыми подушками . Зато он жил отдельно в своем личном дупле и мог оттуда всех ругать по ночам, когда они спят.
Но сегодня, после праздника Всех Больных народ всё ещё никак не мог угомониться. На празднике лечили всех больных сразу от всех болезней. Для этого надо было очень хорошо поесть, так, чтоб пузо стало круглым, как барабан. Только племя Бешеных Тараканов знало об этом чудодейственном рецепте спасения от всех болезней сразу и передавало его от отца к сыну, от деда к внуку с незапамятных времён. Потом, после обеда, всем надо было обязательно с кем-нибудь подраться, чтобы показать другим насколько хорошо ты выздоровел. Дикари дрались с удовольствием. При этом они так громко вопили, пищали, рычали и хрюкали, что никто в лесу спокойно заснуть не мог. А некоторые зайцы так и тряслись от страха по кустам до следующего праздника.
Но и это было ещё не всё! Поздно ночью начинались дикие пляски Бешеных Тараканов! Знаменитая танцовщица Оп-цаца так дрыгала руками и ногами под грохот колотушек и погремушек – всеми любимых народных музыкальных инструментов, что вслед за ней пускались впляс все поголовно. Вот как было здорово!
Одному колдуну всё это не нравилось. Он ворчал и ворчал, ворчал и ворчал, ворчал и ворчал. Уже все спать легли. А он всё ворчит. Ну, кому такое понравится? Так что, пусть он лучше не снимает своих подушечек. Пригодятся ещё.
- А ты приходи к нам на праздник! Посмотришь, как весело будет! – воскликнул Бабаха-уа безнадёжным громким голосом и, не дожидаясь ответа, быстро ушел.
Ум-дада поворчал ещё немного, понял, что возле дупла никого нет, и вылез наружу. Начинался рассвет. Нежно-серебристое небо было таким красивым, редкие тающие ясные звёздочки так сияли на нём, что колдун невольно залюбовался и забыл обо всех своих обидах. Он глубоко вздохнул, снял с себя все подушки и пошел к Бабаха-уа мириться. А что? Пусть удивляется. Он же не видел рассвета. Вернее, никогда не замечал его. А жаль. Может быть, именно этого ему и не хватало всю жизнь…
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ЗАМКЕ СТРАШКЕНБАХА
Француз итальянского происхождения Пазорашвили и немец Нахринагель стали однажды закадычными друзьями, к тому же француз ещё и книжки писал. Пазорашвили – автор нашумевшей серии детективных романов о приключениях вора по кличке «МОча» - настоящего мачо и любимца читательниц. По романам его неразлучным другом был некто ГОча, поэтому в народе все эти бестселлеры называли одинаково: «Про Мочу и Гочу».
Нахринагель умел красиво с двумя «т» произносить слово «битте», за что Пазорашвили его ужасно уважал, поскольку это было единственное, как он считал, умение в мире, которому он сам, несмотря на беспрецедентные потуги, так и не сумел научиться (у него не получалось второе «т»). Нахринагеля создавали искусственным путем с помощью одноразового усилия мысли коллектива средневековых ученых господ Штуцера, Штангенциркуля, Нахтигаля и Ригеля. И дали они ему фамилию Нахринагель а имя – Штангенштуц. Делался он для каких-то специальных средневековых нужд, но так как ни разу никому не пригодился, то вскоре и вовсе был забыт своими рассеянными родителями в винном погребе. И хотя лет ему с той поры стукнуло уже немало, в целом он остался всё тем же Штангенштуцем Нахринагелем... Вид у него был довольно витиеватый: на ногах и руках по одному когтю на большом пальце и больше ничего, нос тоже крючком и вечно сопливый, глаза красные слезящиеся, волосы блестящие стального цвета, да и сам - весь какой-то угловато-прямоугольный. Пазорашвили же наоборот состоял из множества округлостей, маслено улыбался, глупо хохмил, ходил бочком и многим очень нравился, особенно некоторым женщинам. По крайней мере, он так думал. Нахринагель тоже кому-то нравился, что поделаешь: на вкус и цвет очки не подберёшь, тем более, что с рождения Штангенштуц страдал сентиментальностью, иногда даже пописывал что-то стихами по поводу дней рождения или похорон, причем для похорон всегда получалось лучше и быстрее: выслушав его, плакали обычно все, поскольку не расплакаться, глядя на безутешно рыдающего Нахринагеля, было совершенно невозможно.
Познакомились они всё там же в винном погребе, куда француз наведался, как обычно, после завершения очередной книжки про ушлого Мочу. Пазорашвили напился вина, сказал «э» и впал в прострацию. Очнулся он оттого, что на него капало нечто холодное, как лёд, но солёное, то есть, было приятно. Это плакал Нахринагель, пытаясь прочесть до конца свои грустные стихи, посвященные покойному незнакомцу Пазорашвили. Штангенштуц надеялся, что там, куда попала сейчас пазорашвилина душа – ей хорошо. Или хотя бы не так уж и плохо, как здесь, под землёй возле Нахринагеля. Пазорашвили расчувствовался, налил плакальщику красного и предложил выпить за всё хорошее. Вскоре они подрались, о чем весело и часто вспоминали потом. Нахренагель укусил модного борзописца за бочок и потащил в уголок, а отчаянно сопротивлявшийся француз издал такой дикий вопль, что изо всех щелей старинного погребка с перепугу повыскакивали призраки и всякая прочая нежить, началась паника и у Нахринагеля случился обморок. Вот такая драка у них получилась. А всё с того, что Штангенштуц никогда прежде вина не пил, и у него просто поехала крыша, когда они выпили за всё хорошее сколько-то раз, правда, никто так и не смог вспомнить потом – сколько именно это было.
Источая смрад и извергая проклятия, всякая нежить навсегда покинула погреб. При этом Пазорашвили галантно указывал ей дорогу, а Нахринагель в полубреду произносил своё красивое «битте», которое почему-то всякий раз приятно щекотало французу нервы. Он забрал Нахринагеля с собой наверх в кабинет, чтобы продолжить их знакомство в более комфортных условиях и с закуской.
В кабинете, как всегда, царил полный бардак: всюду валялись скомканные и исписанные листы бумаги, на кушетке угловато лежал старый плед, усердно битый молью, а на нем, как обычно, низом кверху валялись истрепанные пазорашвилины тапки. Сам же он привычно расположился посреди пола на мягком пятнистом от чего-то когда-то пролитого и съеденного ковре.
Они вдоволь навеселились вином и обедом и впали бы, наверное, в счастливые воспоминания о молодости-детстве или в неспешные рассказы о славных предках и всяком разном (хотя Нахринагелю в этом смысле вспоминать было почти что нечего, поскольку он нигде кроме погреба раньше не был, а четверых своих родителей и по фамилиям-то нетвёрдо помнил), но Пазорашвили вдруг захотел спать и тут же уснул. И его новый приятель от нечего делать приступил к осмотру жилища.
Жилище это принадлежало когда-то барону Страшкенбаху, потом он испугался какого-то разоблачения и тайно бежал из дома, бросив хозяйство на произвол судьбы. Поместье без него разрослось лопухами и захирело. По комнатам, тоскуя по Страшкенбаху и взывая к нему, слонялись бесхозные призраки, нервируя новых владельцев дома своим видом и всякими пакостями.
На кухне в раковине топорщилась груда немытой посуды. Ничего интересного. Зато в гостиной посреди зала стояло каменное изваяние бегемота в вороньем гнезде с грозной надписью «Не подходи! Убьёт!». Нахринагель, невзирая на надпись, подошёл и упал, запнувшись обо что-то. Падение сопровождалось лязгом и грохотом и завершилось ударом о каменный зад изваянного животного.
Пазорашвили проснулся от какого-то грохота и лязга в гостиной и пошёл смотреть на то, что же там случилось. Посреди зала возле бегемота лежало, блестя на солнце, тело Нахринагеля. Теперь француз понял, где он вчера забыл свой велосипед, который искал возле дома, в гараже, в соседнем лесу, у моста возле речки, а в гостиную заглянуть так и не догадался. Бегемота ему подарили на презентации какого-то национального парка то ли в Банзании, то ли в Тамбуламбии, неважно. Важно то, что подарок не лез ни в какие двери, и из-за него пришлось в своё время разбирать стену с окнами и нанимать подъёмный кран, потому что Пазорашвили очень уж хотелось поставить его именно в гостиной. Ведь это так необычно, правда, же? Ему тогда ещё не советовали затаскивать заморское чудище в дом, говорили, что добром это не кончится, и вот, нате вам, пожалуйста: даже надпись не помогла…
Мёртвый задышал и пошевелился. Однако красных мокрых глаз своих всё ещё не открывал. Француз обрадовался, шумно выдохнул и ушел в кабинет отмечать воскрешение покойного Нахринагеля, предусмотрительно забрав с собою велосипед.
«Покажется же черт знает что», - подумал Нахринагель и открыл глаза. Окружающая действительность отсутствовала. Замещая её, перед ним возвышался какой-то исполинский каменный зад. Немец тихо застонал и попытался ползти. Благо, что ноги больше не вязли ни в чём. Голова болела ужасно. Вдобавок пахло чем-то странным, несоответствующим положению. Он, покачиваясь, встал. Под ногами что-то хрустнуло, и запах резко усилился. Нахринагель скосил глаза: на полу лежал только что раздавленный им флакончик духов. Рядом находились веер и фонарик из красной бумаги. Немцу подумалось, что вряд ли эти вещи принадлежат господину Пазорашвили. Тогда как же они здесь оказались? Тут в раскрытое окно влетела ворона, неся в клюве золотистый женский браслет, и Штангенштуцу Нахринагелю тотчас всё стало понятно. Гнездо из камня, посвященное бегемоту, стало пристанищем для живого существа. Облегченно вздохнув, немец отправился к своему гостеприимному хозяину.
Ворона заметила на полу свои разбросанные сокровища и бросилась срочно складывать их обратно в гнездо, потому что вороны своими сокровищами по полу не разбрасываются, не для того воровали. Так что не всё было в порядке в гостиной, как померещилось Нахринагелю. Усердная птица заметила дешёвенькое блестящее колечко возле левой задней ноги бегемота. Вчера она лично горделиво засовывала его в гнездо, разглядывала и самодовольно шкворчала. Кто посмел дотронуться до её собственности, кар, кар! Быстренько, быстренько положим её на место. Ворона подлетела, схватила колечко и внезапно заметила вора. Маленький белесый противный старикашка!
Он сидел высоко, под самым потолком, на старинной люстре, смотрел на ворону холодными колючими глазёнками и вдруг что-то пискнул: в то же мгновение громадный бегемот рухнул на бок прямиком на несчастную птицу. Это он, Страшкенбах, украл вчера велосипед у простофили Пазорашвили а сегодня сунул его под ноги Нахринагелю. И всякие мелкие пакости в кабинете французишки - тоже его рук дело. Мерзкий старый Страшкенбах, он вернулся в свой дом, который был продан без его ведома уже много раз разным хозяевам. Барон имел за своей черной душой такие грязные делишки, что в странствиях своих сделался настоящим колдуном, и за черные дела был наказан волшебниками из сказочного чужедалья тем, что не мог умереть ни в сто лет, ни в триста... В конце концов, колдунам тоже надо же где-то жить! Вот и решил он провести остаток дней в своём поместье. А тут такое безобразие: нахринагели какие-то, французишки писучие, вороны, бегемоты, шагу ступить негде!
От падения бегемота произошло землетрясение по всему замку. У Пазорашвили со стола упала бутылка с коньяком, который ему прислали благодарные почитательницы Мочи и Гочи из далёкой горной страны. Нахринагелю прищемило дверью коготь (он как раз заходил в кабинет, когда дверь со всего размаху захлопнулась перед его унылым носом), и он так заорал от боли, что всем стало понятно: что-то неладное творится в доме. В первую очередь перепугались мыши: они просто встали, забрали свои пожитки и ушли из подполья на улицу, от греха подальше. Больше всего досталось, конечно, вороне: на неё упал бегемот. Она была на краю гибели, но хорошо, что доски пола от времени и сырости сильно подгнили, её вдавило между двух половых балок, основательно помяв крылья, но хотя бы насмерть не убило, и то спасибо.
Пазорашвили перевязал плачущему Нахринагелю больное место, успокоил его остатками коньяка и уложил на кушетку. После этого он пошел в гостиную, где сразу заметил, что бегемот, его любимый бегемот, лежит на боку, а из-под него кто-то чуть слышно шкворчит. Кое-как вынув из-под бегемота ворону со взором безумным и речью невнятной, француз тут же решил с ней покончить, поскольку, по его мнению, кроме неё бегемота-то валить было некому, а такие злодеяния прощать нельзя. Коварный Страшкенбах потирал ручки, зловеще хихикая из-за занавески, он с детства любил смотреть на всякие казни, противный старик, чтоб ему пусто было...
Остаток дня и всю ночь Пазорашвили и Нахринагель обсуждали происшествие и строили планы по поводу наказания вороны и поднятия бегемота на ноги. А бедная птица, хотя она и воровка, но на бегемотов никогда не покушалась и зла никому не желала, и поэтому тоскливо сидела в клетке для попугаев, которую подарили Пазорашвили поклонницы его таланта из местной колонии, сидела ни за что, разучивала старые тюремные песни и оплакивала свою воронью судьбу.
И никто из них не подозревал о том, что в это время подлый Страшкенбах уже втайне готовил новые пакости для всех. Пазорашвили поначалу сгоряча хотел прилюдно выщипать вороне остатки перьев, но поостыв, решил, что достаточно будет извалять её в смоле и всякой дряни и выпустить на посмешище куда-нибудь, а окна теперь наглухо закрывать круглые сутки. Мягкий Штангенштуц Нахринагель, у которого всё ещё болел палец, предлагал для начала строго с ней поговорить, попугать, а потом поставить в угол и оштрафовать. Ворона слушала их и рыдала: так обидно, когда тебя наказывают ни за что! Они не спали всю ночь и к утру решили спуститься в винный погреб, немножко расслабиться, ворону тоже взяли с собой - вместе с клеткой, - так, на всякий случай, чтоб не сбежала наружу, вдруг у неё есть пособники, которые хотят её выпустить…
Когда они дошли до погребка и спустились в него, то дружно закричали: сначала от неожиданности, а потом от возмущения. Всё вино из бочек было вылито. Оно затопило погребок, и в нем стало невозможно находиться. Бессовестный Страшкенбах! Это он вынул все затычки из бочек и вылил вино! Пазорашвили расстроился так, что просто на время лишился дара речи. Нахринагель едва не упал в обморок, но посмотрел на хлюпающее под ногами вино и раздумал это делать. А ворона от неожиданности сначала залаяла по-собачьи, а потом заговорила человеческим голосом: «Вы ещё и это на меня повесьте! Давайте, валите, валите всё на несчастную ворону! Губите меня, окаянную! Виноватую-у-у! Гав-гав-гав! Я сама чуть не умерла из-за вашего бегемота! Страху натерпелась! У-у-у! Гав-гав! Это он! Это всё он!!! Это не я!» «Кто?!!» - хором закричали Пазорашвили и Нахринагель…
Стоя по колено в вине, они вдруг увидели Страшкенбаха. Он сурово сверлил их глазёнками, стоя в развевающемся плаще во входном проёме. Через секунду дверь захлопнулась. Все трое оказались запертыми в темном погребе, а вино всё прибывало и прибывало, грозя затопить уже весь погреб…
Страшкенбах ликовал. Теперь весь замок снова принадлежал только ему. Прошло всего три часа, после того, как он заточил на верную погибель своих обидчиков в винном погребе, а барон о них уже и думать забыл. Он ходил из комнаты в комнату, распевая противным голосом какие-то гнусные песенки. И так ему было хорошо, что он решил устроить сам для себя праздник: накопал каких-то червячков и козявок, отварил ядовитых растений, достал сушеных поганок и маринованных мухоморов и собрался повеселиться на славу. Но пленники напомнили о себе совершенно неожиданным образом…
В абсолютной темноте погреба делать было совершенно нечего. Нахринагель рыдал. Ворона лаяла. И от нечего делать Пазорашвили решил напоследок попить хорошего вина, а поскольку оно под ногами уже всё перемешалось, да и француз был почему-то настроен немножко брезгливее обычного, из-под ног он пить ничего не стал, а начал наощупь искать какую-нибудь неоткрытую ещё бочку из верхних рядов, чтобы попить по нормальному, то есть под струёй. Но верхние бочки были все открыты и уже пусты. Кроме одной. А у неё затычка никак не хотела открываться. Вконец измучившись, он попросил Нахринагеля помочь ему открыть бочонок своими острыми когтями.
Штангенштуц Нахринагель, у которого тоже с затычкой ничего не получалось, в конце концов, вырезал у бочонка днище целиком вместе с затычкой. Сначала Пазорашвили наорал на него, поскольку испугался, что вино выльется сразу, а потом махнул рукой: делай что хочешь, мне уже всё надоело. Штангенштуц, который вскрыл бочку не из-за вина, а из принципа, потому что у него с затычкой ничего не получалось, а он так не привык, внезапно обнаружил, что внутри бочонка не просто пусто и сухо, но и нет дна.
Перед горемыками оказался открытым потайной ход, про который глупый Страшкенбах совершенно забыл. Он сам нарыл целую кучу потайных ходов, когда строился замок, чтобы можно было сбежать отовсюду, если кто-нибудь нападёт и захочет его упрятать в погребе или ещё где-нибудь. Друзья решили выбраться из погреба через этот тайный ход, куда бы он их ни привёл. Всё равно это будет лучше, чем утонуть в вине.
Ход был тесным и узким, однако вёл их всё выше и выше, пока они не упёрлись в какое-то препятствие. Они находились уже где-то внутри дома, даже слышали, как Страшкенбах распевает свои дурацкие песенки, но дальше что-то случилось совсем недавно: проход был полностью завален чем-то очень тяжёлым. Снова принялся за работу Нахринагель: ногами и руками, всеми четырьмя когтями он крошил всё впереди себя, и влево, и вправо тоже, пробиваясь вперёд. Причем, вправо и влево оказалось легче пробиваться. Так длилось очень долго, наверное, часа три. Наконец, впереди нечто огромное внезапно рухнуло, и беглецы увидели, что находятся между потолком и полом первого-второго этажа…
Гигантский бегемот, рухнувший сверху вместе с потолком прямо на праздничный стол Страшкенбаха, придавил колдуну ногу. Пазорашвили и Нахринагель вытащили его из-под завала, ногу перевязали, а самого посадили в клетку для попугаев. Теперь его ворона сторожит, пока они занимаются ремонтом и думают, что же делать с вредным старикашкой. Может, кто-нибудь подскажет: куда его теперь девать-то?
ШТАНГЕНШТУЦ
(портрет героя Страшкенбаха)
Вот он - настоящий немыслимый Штангенштуц! Немыслимый, а всё-таки есть!
Пробовал бы кто сам пережить такое, когда у тебя четверо родителей и все – отцы. Старый славный Штангенштуц… Твердый наощупь, ты мягок и сентиментален изнутри. Твои эпитафии повергают в оцепенение. Воистину, могильным холодом веет от этих добрых прощальных слов. Они легки, как пушинка, падающая в страшном сне с грохотом горной лавины на путника, скончавшегося от одного их вида задолго до того, как его накрыл (или так и не накрыл, а пронесся мимо) бушующий камнепад. Да, ты не знал материнской любви, это чувствуется, впрочем, и отцовской тебе сполна не досталось: все четверо господ, создавших тебя одноразовым усилием мысли, тут же пронаблюдав за содеянным, сошлись во мнении о том, что ты никуда не годишься. Твои вечно мокрые красные глаза их не устроили или сопливый крючковатый нос – кому это важно теперь…
У тебя никогда не было друзей, потому что где их взять непьющему Штангенштуцу в наглухо закрытом винном погребе? Но ты решил их завести. И они завелись. Теперь у тебя есть своя пивная. Там много друзей. Враги пива не пьют, а друзья бывают разные. Ради них ты безуспешно борешься с полезной привычкой не курить. Перепробовал всё: сигареты, сигары, даже дедовскую махру. Пышным цветом расцвела пивная, пеной покрыла столы, вытекла на улицу, расплескалась по подворотням. «Битте,» - повторяешь ты всюду мудрёное слово. И дети улыбаются. Смеются они над тобой, потому что ты какой-то забавный, хотя взрослые этого и не замечают. Взрослым всё равно где пить пиво. А детям нельзя. Вот они и хохочут от обиды, что твоё «битте» не для них.
Нет, не ты в сладком одиночестве богатеющего пивофила пересчитываешь по ночам выручку, не ты, ибо в вожделенные часы эти ты, герой Страшкенбаха, Штангенштуц Нахринагель, неудачное детище ученых господ Штуцера, Штангенциркуля, Нахтигаля и Ригеля, по-прежнему с упоением выгребаешь унылые строки свои из пугливого месива дневных впечатлений. Старый добрый Штангенштуц… Ты таков, каков есть и не менее. Всё своё в себе, всё чужое на сдачу. Вот мы и опять ни о чём не подозреваем, но то ли ещё будет. To be continued…
ЗАЯЧЬЯ ВОЙНА
Вечный рыцарь Лилиеншпагер любил объезжать свои владения. У них в роду так уж заведено было: - Война, война и ещё раз война. Потому времени на объезд всяких там владений не хватало и на всякий случай вообще запрещалось, а значит, объезжать владения было приятно. Потому что запретный плод – это запретный плод.
Вдруг слуги увидели зайца и тут же дали за ним стрекача. Лилиеншпагеру стало нехорошо. Как можно такое? Нет, нет, нет, зайцы – это уже не модно, это дурной вкус! И тогда он поехал дальше. А тут и владения кончились. Настроение испортилось. Подул ветер, и загремел гром. Этого ещё не хватало. Настроение испортилось ещё раз. Лилиеншпагер надулся на всех. Кстати, погода успокоилась. «Пора и честь знать,» - подумал Лидиеншпагер и собрался на войну. Тем более, что сделать это было нетрудно, поскольку свои владения кончились, зато чужие только начинались. Он ещё немножко постоял на месте и тихонечко вторгся на чужую территорию. В кустах послышался громкий треск и раздались азартные крики, перемежаемые крепкими выражениями. «Вот и враги сразу нашлись,» - подумал Лилиеншпагер и с наслаждением вынул из ножен длинную шпагу. Из кустов выскочил заяц с ошеломлёнными глазами на поллица.
Заметив вооруженного рыцаря Лилиеншпагера, зверёк совершенно остолбенел. Крики в кустах затихли, перейдя в неуверенный шёпот. «Дворня вернулась,» - догадался Лилиеншпагер, хмыкнул и вложил шпагу обратно. Затем он подошёл к несчастному зайцу и дабы приободрить животное, стоявшее столбняком, ласково ( как ему казалось потом) потрепал того по загривку. Слуги шумно выдохнули и высыпали из кустов. Заяц как-то странно закосил глазами на всё это, вскрикнул и упал замертво.
Честно говоря, все очень огорчились. Особенно горевал рыцарь. Он заказал местному фотографу гигантскую фотографию зайца с окосевшим лицом, выкупил у соседа тот клочок земли, где всё это произошло и построил там на собственные деньги маленький приют для беглых зайцев и прочей мелкой живности. Впрочем, сторонним людям он рассказывал, что ту землю он, конечно, отвоевал. В память о зайце, разумеется.
ВЕЩИЙ СОН
Жили - были старик со старухой, и была у них внучка Получка – добрая красавица... Села внучка Получка на зайца, ускакала за синие горы, за глубокие лужи.
Говорит старуха деду Ване: "Ах,ты, старый упёртый телевизор! Ты почто уставился-то в ящик, на диване враскоряку разложился?! А ступал бы ты куда-нибудь далёко. На Кудыкину высокую гору, - повонял бы там своим табачищем, поискал бы где заморского толку... Как бы я бы без тебя тут порезвилась, на диване без тебя бы повалялась!"
Рассердился дед на глупую бабу да взобрался на соседний пригорок, сунул руку он в колхозное поле так, что грязь по полю разлетелась, деду в глаз она, стало быть, попала.
Пуще прежнего старик обозлился, сунул руку сослепу в болото, - натерпелся лягушачьего ору, так что уши в трубочку свернулись, в трубочку свернулись да обвисли...
Нету жизни простому человеку,- чтоб рука его спокойно размахнулась!! В третий, раз совершил старик попытку: сунул руку сам куда не знает, ощутил в ней кукурузный початок...
"Бог с тобою, молодая кукуруза! Ничего мне от тебя не надо: ни хвоста твоего, ни начатка. Отправляйся-ка ты куда знаешь", - не успел старик такое подумать, как бежит уж из избы его баба, а в руках у ней бездонная авоська, чтобы стибрить дедову добычу. Вот ведь бабы алчные какие!
Дед насупил широкие брови, жидкою тряхнул бородёнкой и - давай орать благим матом, и - давай на старуху обзываться, - кукурузоньку к себе прижимая...
Только баба всё равно победила: чай с какавою в избе попивает, на широкую живёт теперь ногу, похваляется трофеем авоське.
Как схватил дед избу свою с сараем, с конурой собачьей, с воротами, со своей премудрою старухой - да спустил в сердцах в мусоропровод так, что руки в нём по локоть застряли, так, что дёргал он ими да проснулся. Глядь: а рядом спит его старуха, за окном на зайце внучка резвится, а соседи её «Пенсией» кличут.
НОСАТАЯ ТВАРЬ
« И что ты всё ходишь за нами, Носатая Тварь?» - слышит она отовсюду, и снова растерянно шмыгает, хлюпает и сопит в ответ… Ну, почему её все так называют? Нет у неё никакого особого носа: не длинный, не короткий, аккуратный такой, очень даже миленький. Честное слово.
«Ой! Память – не радость! Опять что-то забыл!» - едва завидев её, восклицает первый встречный-поперечный, - « Ой, как же я тороплюсь! Я бы с тобой поговорил, да всё некогда, понимаешь! Некогда! В другой раз, ладно?.. Пока-пока, Тварь Носатая!» И встречный тут же стремительно исчезает куда-нибудь подальше от неё, смешно и быстро размахивая ластами или даже закрывая лапками перекошенное лицо.
Никто не хочет поговорить с Носатой Тварью. Даже её единственный друг Пересвист на поверку оказался всего лишь приятелем. Нет, даже просто знакомым. Он ведь сам так сказал однажды, когда все зверушки собрались на большой зверский праздник, и какой-то пришлый хорёк вдруг неожиданно закричал: « Вот это да! Глядите-ка, с кем это Носатая Тварь пришла?! Что это за женишок рядом с ней?! Ха-ха-ха! Вот умора! Ай, да парочка!» Пересвист, помнится, сразу густо покраснел, быстро отпустил руку Носатой Твари и даже отошёл от неё тихонечко в сторону. Но хорёк всё равно не унимался.
И тогда её друг, её лучший единственный друг Пересвист, опустив голову и глядя куда-то себе под ноги, громко сказал: «Никакой я ей не женишок, я это… я вообще просто знакомый, она меня случайно увидела и притащила сюда! Сами с ней разбирайтесь, а я пошёл. Меня дома гости ждут!»
Конечно, это было неправдой, потому что никакие гости ни в каком доме Пересвиста не ждали, а сходить вместе на зверский праздник они с Носатой Тварью договаривались ещё две недели назад. Причем, это он её и приглашал-то…
А ведь она такая приветливая. И поговорить любит – хлебом не корми: как завидит, что зверушки разговаривают или собираются куда-то, или даже уже идут, так сразу туда торопится, издали ещё во всю глотку радостно шепелявит: « «Пфивет! Пфивет!!.. Уф, нафилу ваф довнава! Ну, вдвафтвуйте! Лафкавылайте пофколее: фто у вас ноленьково-та, а? Куда это вы совлавись, а? Я с фами! Мофна? Нефзя? А пафему?» И шкворчит, и шкворчит, радостная такая. А уж любопытная – просто сил никаких нет до чего любопытная! И то ей расскажи, и это, и даже то, что её совсем уж никак не касается, и даже то, что обычно и говорить-то стесняются. А ей надо. Ну, всё-всё чтобы ей выложили, прямо, как на блюдечке. И сама обо всех всем с удовольствием расскажет. Всем посочувствует. Каждому доложится.
Медведь ей как-то проговорился, что на пасеку собирается. Так об этом все пчёлы на неделю раньше узнали. А уж как пасечник рад был, вы не представляете: всех соседей в округе собрал на встречу и сам ружьё приготовил для гостя дорогого. Насилу Миша оттуда выбрался, хоть и в драной шкуре, но всё ж таки живым. Почти год потом на мёд без ужаса смотреть не мог.
Бурундучкам тоже досталось от неё однажды, когда они ей про свои зимние запасы похвастали да кладовки свои спроста показали. Уж кто к ним на следующую ночь наведался неведомо, только до весны всё бурундучье семейство осталось без единого кедрового орешка. Спасибо белкам-соседкам: не дали бурундучкам с голоду помереть, дожили они до тепла кое-как.
В общем, хлебнул звериный народ лиха с Носатой Тварью. А она так до сих пор и не поймёт: нос-то её причём здесь? Он-то в чём провинился, бедненький? Может, из вас кто-нибудь ей подскажет? Да, вот она и сама уже к вам спешит. Видите? Ну-ка, выкладывайте ей скорее все свои тайны. Всё-всё до капельки. Не хотите? А почему? Стойте, что это вы заторопились куда-то, а?
И БЫЛА МЫШЬ…
(сказка на ночь)
И была мышь. И звалась она слоновою. И были слоны. И звались они мышиными. Огромные-преогромные, неторопливые такие. Чуть больше мыши.
День восьмой.
В те времена в неделе восемь дней было… Как соберутся мышиные слоны посреди озера, как налетят да начнут крякать: хоть уши под подушку складывай! А по берегу слоновая мышь бродит, лапки потирает. Мышам слоновым доверья нет. Не даром они по деревьям ночью лазают и кричат по-дикому, глазищи выпучив. Нагловатый народец, вечно что-нибудь замышляет, пока простые мышиные слоны крякают посреди озёр да гнездятся в камышах.
Прибежал тут к ним как-то мух перепончатый. Уж как он добрался – никто не видел, и шепчет мух страшным голосом: «Берегитесь, слоны! Берегитесь! Ох, нехорошее что-то будет!»
А слоновая мышь на дерево забралась, с ветки свесилась и зреет. Весь день она зрела, а ночью, когда луна поднялась над водой, и ветерок подул, вдруг разлетелась во все стороны. Поднялась она тучей над озёрами да как прыгнет на всех мышиных слонов сразу! Такой переполох начался: вы бы видели! Слоны визжат, отбиваются. А мышь хохочет не по-доброму и не отпускает бедненьких слоников, не даёт им в траве укрыться или под воду нырнуть. Хорошо, что ёжик шестикрылый мимо проходил. Он-то и спас мышиных слонов. Повернулся ёжик к слоновьей мыши спиной и давай её своими хвостами шлёпать. Отшлёпал он проказницу и дальше потрынькал. Пока слоновая мышь отвлекалась на ёжика, все мышиные слоны поразлетелись и сидят по кусточкам, не пикнут даже…
Угомонилась слоновая мышь, спать улеглась в дремучих кустах, а глазом-то по сторонам всё равно иногда зыркает. Для порядка. А слоны мышиные не очень-то и испугались: полчаса не прошло, как они опять закрякали в разных местах. Но, уже, конечно, потише. После одиннадцати часов ведь громко-то и нельзя. Спят же все.
Вон, даже мух перепончатый, и тот – похрапывает в своём логове. И даже шестикрылые ёжики – собрались возле мамы, слушают, как она им сказки читает. А как дослушают до конца, сразу глазки закроют и полетят сон догонять, в котором про восьмой день ещё много чего интересного увидеть можно. Айда, и мы с тобой за ёжиками скорей-скорей...
СКАЗКА ПРО БРАНДАХРЮКОВ
Сто пятнадцать брандахрюков
Пело песню "Тра-ля-ля",
Сто пятнадцать брандахрюков
Прославляло короля.
Вдруг упали янкушаи
К брандахрюкам с потолка,
И намяли янкушаи
Брандахрюковы бока!
Не любили янкушаи
Брандахрюков короля
И особенно их песню:
Тьфу, ты! Ну, ты! "Тра-ля-ля"!
Улетели брандахрюки
В небеса на корабле,
Оказались брандахрюки
Через месяц на Земле.
Над неведомой планетой
Незнакомая звезда
Улетевших брандахрюков
Вспоминает иногда...
Загрустили янкушаи
Без весёлой "Тра-ля-ля",
Разглядели янкушаи,
Где находится Земля.,
И на собственной тарелке
Собрались в далёкий путь,
Чтобы милых брандахрюков
Да на родину вернуть.
В это время брандахрюки
Люк открыли корабля,
Удивились брандахрюки:
Как таинственна Земля!
И шагнул из люка смело
Самый главный брандахрюк,
Издавая то и дело
Никому не ясный звук.
В миг рассыпалась повсюду
Брандахрюковая рать,
И, давай, на всю округу
По-ненашему орать!
Это пели они песню
Про родного короля!
А в той песне что ни слово -
"Тра-ля-ля" да "тра-ля-ля"!
Через месяц янкушаи
Их догнали кое-как
И от радости сплясали
Янкушаевский гопак...
Волновалась вся планета,
Каждый прятался под стол.
До сих пор бы длилось это,
Если б дворник не пришёл.
НОВЫЙ ГОД ДЛЯ САМЫХ МАЛЕНЬКИХ
Знают маленькие дети
И совсем большой народ:
Праздник есть на белом свете
Под названьем "Новый год".
К сожаленью, он бывает
Только раз всего в году.
Про него не забывают
Даже окуни в пруду!
Расцвела огнями ёлка.
Веселится ребятня.
Мама трудится, как пчёлка,
У плиты четыре дня.
Пляшут дети что есть мочи, -
Ну, ещё бы не плясать:
Можно всем не спать полночи,
Можно всем совсем не спать!
Мы желанья загадаем
Про подарков целый воз:
Их доставит нам, мы знаем,
Старый дедушка Мороз.
Пусть старается дедуля, -
Мы его посторожим
И под ёлкой в карауле
До рассвета простоим!..
Знают маленькие дети
И совсем большой народ,
Что для всех на белом свете
Лучший праздник - Новый год!
ПРО ЖУКА И СЛАБАКА
Жил на свете салабон,
Салабон – слабобибон,
Задавака и слабак,
Все дела его – табак.
У него была жена:
Салабуна – слабана,
Ела-пела: «Ай-на-на!
Наше дело – сторона!»
И гулять они ходили,
И детей своих водили –
Самых слабых слабаков –
Половить в лесу жуков…
Жил на свете старый жук:
Назывался жук-жужук,
Он под листиком сидел
И тихонечко зудел.
В это время от реки
Шли по лесу слабаки,
Слабаки – слабобуки –
По карманам кулачки.
Вдруг увидели жука,
Удалого жужука
И давай его ловить,
Чтоб поймать да похвалить.
Но поймать в лесу жука
Нету сил у слабака!
Громко плачут слабачки,
Разжимая кулачки:
«На, возьми скорей, жучина,
Наши с папой пятачки!
Мы тебя никак не схватим
Лучше мы тебе заплатим,
Чтобы ты явился к нам
И за деньги сдался сам.»
Но ответив: «Бе-бе-бе…»
Жук отправился к себе
И исчез в траве густой, -
Потому что он - крутой.
Зарыдали слабаки,
Слабаки - слабобуки,
И пошли назад из леса
По дороге вдоль реки,
Чтоб за парочку монет
Накупить себе конфет.
С ними папа их – слабак -
Спрятал в тумбочке пятак
И от радости смеётся,
Ест конфеточки за так…
От пчелы до паука
Все в гостях у жужука:
Пляшут, шутят, веселятся
И нисколько не боятся
Никакого слабака
СКАЗКА ПРО БОЧКУ МАЛИНОВА ВАРЕНЬЯ.
Медвежихина- Ворчальникова –
Дочка крупнова начальникова,
На варенье мёд намазывает,
Маме вида не показывает.
Уж такая вся ворчальница,
Сладкоежка и урчальница!…
Ну, а мама Медвежихина –
Возле доченьки кружихина,
Подавахина едухина,
Отгоняхи шибко-мухина…
Ждут папаню, словно боженьку,
В размедвежию берложеньку.
Вдруг малиново варенье
Развонялося в шкафу!
Молодая медвежиха
В миг почуяла лафу!
Вот она загоношилась,
Ложку крупную взяла
И огромными шагами
Сразу к шкафу подошла.
- Дайте, дайте мне варенья!
Очень кушать я хочу!
От малинова варенья,
Как зверушка, я торчу!
И малину наворачивает,
Банку ложкой поколачивает.
Разобиделась мамидзе:
Я варенье берегла,
Чтоб родимый Медвежихин
Сытым встал из-за стола!
Ну, а ты всю банку слопала
И пошла себе, потопала.
Древний старец Медвежихин
Открывает лапой дверь
И ревёт уже с порога:
- Я голодный, словно зверь!!!
Медвежиха сразу прячется, -
Ремешочек ей корячится.
Чует, чует Медвежихин:
Нет порядка на дому!
-Где малиново варенье?
Я чаво-то не пойму!
Молодая медвежиха
Забралася под кровать,
Стала мама медвежачья
Шалунишку покрывать:
- Ой, она ничё не знала!
Ой, вареньев в доме мало!
Всю-то ночь они ворчали,
Головами всё качали…
Вдруг с утра звучит звонок,
Как на день рожденья, -
И евражкинский сурок
Волокёт варенье.
Получите, распишитесь,
Вот бочонок, вот печать.
А в бочонке - объеденье,
Там такое объеденье -
Просто некогда не скучать.
И чтоб больше в этом доме
Друг на дружку не ворчать! ))))
ШУРУМ-БУРУМ
Шурум-бурум летит, бурчит, -
За ухом пёрышко торчит,
С ним кур курчавых и курчат
Оравы целые бурчат…
Куда летит Шурум-Бурум?
В Мазандаран? В Каракорум?..
Под ним Ергак-Таргак-Тайга,
Где бьёт копытом кабарга.
Там, в глубине глухой тайги,
Шурум-Бурума ждут враги!
Там зайцы дикие живут!
И Растерзайкиным зовут
Их заводилу-главаря,
Ой-ёй, наверное, не зря!
Отряды куриц и курчат
Кудахчут в страхе и шкворчат,
Им Растерзайкин за кустом
Уже грозит своим хвостом!
«А, ну!» - кричит, - « Шурум-Бурум!
Давай, тащи рахат-лукум!»
А банда зайцев молодых
Конфет желает дорогих,
На кур несчастных и курчат
Они по-страшному рычат:
Шурум-буруму помогать
Их не воспитывала мать.
Но наш Шурум-Бурум – герой,
Ему не страшен лес сырой.
Он Растерзайкину сказал:
«Но, но, кончай базар-вокзал!
Грызи морковь свою, злодей,
А курочек пугать не смей!»
Был Растерзайкин длинноух,
Имел жену, детей и слух.
В своей Ергак-Таргак-Тайге
Он был таким, что эге-ге…
Шурум-Бурум к нему пришел
Весьма обижен, даже зол…
Забудь, забудь, Шурум-Бурум, -
Мазандаран, Каракорум!
Сбежали куры кто куда,
Курчат не видно и следа.
Среди ущелий и вершин
Шурум-Бурум совсем один!
О, Растерзайкин! Пощади!
Исчезни, сгинь, уйди-уйди!
Цесарка скромная жила,
Как роза дивная цвела,
И вдруг услышала она,
Что за хребтом идёт война,
И – через лес, через хребет
Зайчатам принесла шербет,
А главарю – рахат-лукум…
Не погибай, Шурум-Бурум!
Вот так же год назад осла
Цесарка милая спасла,
Потом – свинью и хомячков,
Двух змей – в очках и без очков,
Потом пьянчужку-кабана
Всегда жалела всех она
И Растерзайкину несла
Всё, чем богатою была.
Вот Растерзаюшка поел
И сразу сильно подобрел:
«Шурум-Бурум, я нынче сыт,
Простимся, братец, без обид.
Я никого не растерзал,
Я просто сильно голодал…
Ты больше не бери с собой
В простор небесно-голубой
Ни кур курчавых, ни курчат,
Что на тебя всегда ворчат.
Со мною лучше помирись,
И на цесарочке женись.
Летит с цесаркой молодой
Наш друг над лесом и водой,
По зачарованным местам –
Шурум-Бурум с…Тарам-Парам.
ЗЕРКАЛЬЦЕ И ТАЗИК
Жила-была гусявочка – гусявая-гусявая,
Такая курюкастая, такая симпатявая!
У ней на самой пипочке торчала пара глазиков, -
Хорошая гусявочка, уж, нечего сказать!..
2
Перун , его величество, гусявочку проведывал,
Она обед готовила, а он сидел, советовал,
Ещё любил он в тазике кататься и визжать.
3
Вот как-то раз елозила гусявочка на стульчике,
Гляделась в чудо-зеркальце: уж, больно хороша!
И вдруг на ножку стульчика Перун наехал тазиком!..
Наехал! Банным тазиком!! Пропащая душа!!!
4
Ай! Выскользнуло зеркальце! Ай! Выпало из рученек!
Из курюкастых рученек! Да стукнулось об пол!!!..
Ах, ты, Перун бессовестный! Разбил такое зеркальце!
Такое чудо-зеркальце!.. А сам – домой пошёл!
5
Шкрипит зубами зеркальце: - Ой, как я шандарахнулось!
Ражбилось! Рашпендюрилось! Жа што меня?! Жа што?!!..
6
Гусявочка ругается, грозит вцепиться в бороду
Его Перун-величеству! Подумаешь, а то!
7
Шмыгнул к соседу Велесу Перунька перепуганный,
Под одеялом спрятался и глазоньки закрыл.
А злобная гусявочка натрескалась морковочки,
Так хорошо накушалась, что выбилась из сил!
8
…Сипит, храпит гусявочка, блестит зубами зеркальце,
Под одеялом в тазике спят Велес и Перун…
Не дремлют ночью тёмною в лесу одни кикиморы,
Да за мышами носится по кухне кот-баюн.
9
Вот утречком гусявочка в наряды наряжается:
С кружавчиками платьице, колготок штучек пять.
Была у ней подруженька – Захрюцка-Замороцина,
И к ней она отправилась маленько горевать.
10
Захрюцка-Замороцина уже ждала гусявочку:
В лесу-то слухам долго ли, болтушек-то полно.
Накрыла стол с морковками да с огурцами длинными
И самовар поставила , - уж, как заведено.
11
- Привет, кума-гусявочка! Пошто стоишь – фасонишься?
Дровами банька топлена, напаримся – айда!
А там – к столу, как водится, я нынче наготовила:
Морковки да огурчики – чудесная еда!
12
- Ах, славная подруженька, Захрюцка-Замороцина,
Прикинь, какое горюшко случилося со мной!
Качалась я на стульчике, гляделась в чудо-зеркальце,
Перун по полу в тазике елозил за спиной.
И вдруг, ой-ёй, подруженька! Он взял, да и как врезался
В мой стул дурацким тазиком, я тут же – хрясь об пол!
А зеркальце – как выпало, разбилось, изнахратилось!
А старый пень, Перунюшка, собрался да ушёл!
Рыдала я, несчастная, ревела-изревелася!
Ох, милая подруженька, хоть ты-то пожалей!
Как быть теперь без зеркальца такой, как я, красавице?
…А в баньке мы попаримся, вдвоём-то веселей!
13
А в это время дивное Перун томится с Велесом:
Сидят они под тазиком, со лбов стирают пот
И про себя хихикают: вот здорово что спрятались,
Уж здесь-то нам гусявочка ушей не надерёт!
14
Ой, что-то кушать хочется! Как быть? Куда тут денешься?
А никуда не денешься, - ни хлеба, ни питья!
И вот, накрывшись тазиком, в лес по грибы, по ягоды
Отправились голодные, но верные друзья…
15
Глянь: лесовик тропиночкой куда-то быстро чапает -
С горящею путевкою на Северный Кавказ:
Глазенки завидущие, ручищи – загребущие,
А впереди валяется ничейный медный таз.
16
Скрывалися под тазиком: Перун – гроза небесная
Да Велес – прыть мохнатая, великий скотий бог, -
Как выскочат, как выбегут, как верещать-то начали!..
Лесовичок не выдержал. Но тазик уволок.
17
Перун пускает молнии, визжит – поллеса прячется,
На спинку лёг в истерике, ножонками стучит!
А Велес рядом бегает, то блеет по –овечьму,
То по-собачьи тявкает, то, как осел, кричит!
18
Гусявочка напарилась, такая стала мякушка –
Ну, просто-любо дорого на девушку смотреть!!!
Захрюцка-Замороцина её хлестала веничком,
То загоняла в реченьку, то заставляла преть.
19
Ах! Что за раскрасавица! Чистюлечка-гусявочка!
Весёлая, намытая – сияет, как паркет!
Блестят на самой пипочке гусявочкины глазики.
А, ну-ка, глянем в зеркальце!.. А зеркальца-то нет!
20
- Не плачь! – сказала добрая Захрюцка-Замороцина, -
У нас тут этих зеркальцев – амбар и два ведра!
- Других таких не надо мне! – ревёт-орёт гусявочка, -
Моё обратно сделайте: чтоб было как вчера!
21
У Велеса мохнатого друзей немало по лесу:
Бывало-че, заявятся – всё дочиста съедят.
И к Ящеру подводному, змеюке подколодному,
Он заглянул с приятелем, чтоб скушать всё подряд.
22
Они наелись досыта, повеселились здорово:
У дяденьки у Ящера – кругом одни тазы…
И вдруг вбегает в комнату Захрюцка-Замороцина
С огромными глазищами, - ну, как у стрекозы!
- Ах, как мне быть с гусявочкой?! У ней разбито зеркальце!
Её жалеют взрослые и даже детвора!
Я баньку ей устроила, морковочек начистила,
Но как же сделать зеркальце – чтоб было как вчера!?..
23
…И все глядят на Ящера, на небольшого Ящера,
На маленького Ящера, буквально с ноготок…
А он вздохнул тихонечко, поколдовал немножечко,
И стало прежним зеркальце, как свежий пирожок!
24
Блестит , сверкает зеркальце ничуть не шепелявое,
Простила всех гусявочка, смеётся и поёт!
Перун пока на тазике у Ящера катается,
Хоть, говорят, гусявочка опять к себе зовёт…
Такая вот гусявочка!
Такая симпатявочка!
Такая симпатюшечка!
Такая симпатюнечка!
Такая симпатявая!
…Ну, что ещё сказать?
ДУНДУКИС
Дундукис достал для себя пистолет:
Иного пути у Дукдукиса нет ,-
Нещадно гонимый душевной борьбой –
Он твердо собрался покончить с собой.
И,- дабы осечки не дал инструмент,
Решил он проверить подобный момент,
Три раза бабахнул в пустое окно.
Дрожала рука. Не попал всё равно.
Напрасно палил он и в ширь потолка.
Причина всё та не: дрожала рука.
На грохот собрался у дома народ,
Кричат: "Не волнуйся, Дундукис, вперёд!
Мы тоже гонимы душевной борьбой
И так же согласны покончить с тобой.
Стоит режиссёр у раскрытых дверей:
"Стреляйся, родимый, стреляйся скорей!
Ты станешь звездою экранов страны...
Ребята! Снимите с героя штаны!"
Затем прозвучал телефонный звонок:
"Алло, ты ещё не решился, сынок?
Стыдись! На тебя ук готов некролог:
Всего и делов что нажать на курок!"
Стыдится Дундукис, снимает штаны,
Снимает ботинки, они не нужны,
Снимает рубаху, ещё кой-чего...
Сегодня впервые снимают его!
Томится народ под холодным дождём:
"Стреляйся! Ты будешь идейным вождём!''
Несчастный Дундукис берёт пистолет.
Ему не стреляться возможности нет.
Приставив к виску роковой аппарат,
Он громко стреляет, раз десять подряд,
И в миг не осталось вокруг никого,
Поскольку дрожала рука у него...
Вот это работа спустя рукава! –
И жертв никаких и цела голова!
Весёлый Дундукис спешит на базар,
Имеет Дундукис отличный товар.
Не нужно товару широких реклам:
Чудесная штука, испробовал сам!
ПРО ВОРОНА-СВАТА
„ Старость в дом – ум за порог."
В .Шекспир
Состарился медведь в берлоге тесной,
Кряхтит и думу горькую жуёт:
"Года прошли…Конец, увы, известный.
Эх-ма! Ну, да... и я уже не тот.
Бывало-че заядлым медвежонком
На травушке я здорово шкворчал,
Уколотый свернувшимся ежонком;
То в речку лез, плескался и рычал...
В лесу любили шустрого Мишутку,
А мать мою зверь всякий уважал,
И если б кто шутить с ней вздумал шутку,
То далеко бы вряд ли убежал.
В подростках я бандитом был отменным, -
Уж кто не знал повадок Михася :
Ломал малину, рёвом оглашенным
Мог напугать и волка, и лося.
Заматерев, среди берёз и ёлок
На ульи с мёдом запросто ходил.
Да что там мёд! Порою драл и тёлок...
Короче, всласть Михайло наследил.
А нынче что? Дрожь старческая в лапах,
Слезится глаз, в берлоге крепкий запах,
Медведице не нужен никакой...
Пора, как говорится, на покой…"
И вот в таком не самом лучшем виде
Его однажды Ворон застаёт:
"Привет, сосед! Ты на кого в обиде?
Кто спать тебе, Потапыч, не даёт?"
И, терпеливо выслушав вначале
Подряд все стариковские печали,
Совет такой Михаиле подаёт:
"Вот что тебе бы надобно: жениться!
Пожалуйста, дружище, не перечь.
Всё лучше чем в сырую землю лечь.
А тут, глядишь, судьба переменится.
Я триста лет живу на белом свете,
Передо мною все медведи - дети.
Не кипятись, послушай старика:
Тебе б сейчас тепла да молока.
Есть на примете у меня корова:
Большое вымя, вдова и здорова,
Её в деревне Зорькою зовут,
По ней быки давно уже ревут,
Но мы-то им с таким, как ты, медведем,
Дорогу нынче точно переедем.
Хоть ты в годах, но ей-то всё почёт:
Медведь в мужьях! Сыщи-ка где такое!
Я знаю всех коров наперечёт, -
Нет Зорькиных в них стати и надоя."
И так медведя он уговорил,
Что старый пень его отправил сватом,
Мол, если что, сам будешь виноватым.
И мудрый ворон тут же воспарил.
На третий день добравшись до деревни
Он Зорькин хлев сыскал не без труда
И, помня сватовства обычай древний,
Добился от невесты слова "да".
И вот, когда уже решилась Зорька
И - хвост трубою - к лесу подалась,
Навстречу ей козёл попался Борька,
Хоть и козёл, а бородою - князь.
Похоронивши сидорову козу,
Борис уж год мотался бобылём;
Как все козлы, любил вставать он в позу
И всем грозить рогами за углом.
Наткнувшись на удойную корову,
"Красавица,"- заблеял он - " здорово!
Куда ты эдак гонишься с ранья?
Ещё не встала ни одна свинья
В деревне нашей так-то спозаранок.
К хвосту ль тебе понавязали банок?
А, может, сена где дают в лесу?
Так не спеши и мне укажь дорогу:
С кормами, знаешь , всё не слава Богу, -
И я себе хоть сколько принесу."
И так, и этак мыкалась корова,
Не верит ей навязчивый козёл.
Уж правду Зорька высказать готова
Или вернуться в хлев постылый снова...
Да только Ворон выход здесь нашёл:
"Голубчик, Боря, что нам тут чиниться, -
Нас ждут в лесу, желанным гостем будь.
Там кое-кто, по-моему, жениться
Надумал нынче, так что, в добрый путь!"
Встречали ль вы козла-энтузиаста?
Борис в лесу хоть и бывал нечасто,
(Ни разу уж по правде говоря),
Но быстро бегал в детстве он не зря
И, применив природную сноровку,
Он обогнал и птицу, и коровку,
На день пути, а то и полтора.
Промчавшись где галопом, где аллюром,
Козёл предстал перед медведем хмурым.
Потапыч замер: "Что за номера?!
Ах, Ворон дряхлый, как ему не стыдно?!
Мне что; козла в корове сей не видно?
Иль он считает: я совсем ослеп?
...И с кем мне спать? Кого доить я буду?!
Ну, Ворон, я услуги не забуду:
Я знаю сколько дать тебе на хлеб!"
Тем временем козёл вошёл в берлогу,
Освоился и сел нога на ногу, -
Гостей, веселья, сена поджидать:
По виду - точно князь, ни дать, ни взять.
Медведь - к себе, а там уже вонища
Такая от немытого козлища, -
Нет силы косолапому терпеть.
Ну, как тут с горя в голос не реветь?!
Бежал медведь на речку отмываться –
Не в силах больше в доме оставаться.
Блуждать в лесу на старости годов
Решился он от этаких скотов...
А через день - трюх-трюх - пришла корова:
"Где Миша мой? Где славный мой жених?"
В берлогу глядь, а там Бориска снова:
Голодный, злой и блеет бестолково
Про свадьбу, молодых и понятых...
Когда добрался Ворон к месту встречи,
Уж были все, кроме козла, далече:
Назад в село корова подалась,
Медведь в берлогу новую забрался
И адрес не оставить догадался.
...А свадьба, так сказать, не удалась.
ИВАН - СОЛДАТ
(По мотивам русской народной сказки "Чудесные ягоды)
В баснословные времена, в незапамятной стороне
Правил царь-государь с государыней.
Стольный город их белокаменный
Посещали гости заморские,
Шли обозы, снедью гружёные,
Над полями плыл колокольный звон.
За стенами города крепкими
В верхнем тереме государевом
За резными дверями дубовыми
Подрастала царевна-красавица -
Своенравная, своевольная.
Уж и так-то её все холили,
Берегли её да лелеяли,
Да ни в чём-то ей не перечили...
Раз на пристани торговал купец
Иноземною дивной всячиной,
Поджидал купец дочку царскую,
Зазывал её на товар взглянуть:
"Ты взойди, взойди на кораблик мой,
Погляди, краса, на диковинки.
В дар тебе я всё за погляд отдам..."
Не ночной порой - среди бела дня
Злой купец увлёк красну девицу,
Обманул её словом сахарным,
В чужедальний край увёз за море!
А на пристани плачут родители:
"Ты почто нас покинула, дитятко?!
Где тебя теперь искать за морем?
Без тебя отцу белый свет не мил,
Без тебя как быть бедной матушке?.."
По лесам густым, по полям пустым,
По краям земли запредельным,
По селениям сопредельным –
Всюду весть летит, растекается,
Слово слышится государево:
"Горе чёрное в царский дом пришло, -
Злые недруги дочь похитили!
Люди добрые, славны молодцы,
Кто царевну-дочь сможет вызволить
Да вернёт её к отцу, к матери, -
Того будем звать нашим зятюшкой .
И полцарства ему пожалуем."
На конях, на стругах и пешими
Шли по свету добрые молодцы,
Разыскать царевну пыталися.
Сгинул кто-то в краях неведомых,
Кто-то в битвах сложил головушку,
А тому, кто живым воротиться смог,
Кроме рук пустых нечем хвастати.
Тёмной полночью ворон с вороном
В заповедный царёв залетели сад,
Тёмной полночью ворон ворону
Языком говорит человеческим:
"У Немал-человека царевна-дочь
Третий год томится неволюшкой. –
Хочет выдать он бедную девушку
Замуж за своего племянничка,
За жестокого Змея Горыныча."
Молвит ворон на это ворону:
"Есть управа на силу чёрную,
В синем море на малом острове
Меч двум лешим достался сказочный,
С ним любого осилишь ворога.
Кто сумеет его себе добыть,
Тот с Немал-человеком справится..."
Слышал речи те лишь Иван-солдат,
Службу царскую нёс крестьянский сын,
В карауле он в эту ночь стоял,
И, едва заря встала ясная,
Как Иван вошёл в государев двор,
Просит разбудить царя-батюшку,
Слово важное хочет вымолвить:
"Дозволь, батюшка, государь-отец,
Выйти в море мне на ладеечке,
Попытать судьбу сердцу храброму,
Возвернуть домой дочку царскую."
Речи этакой подивился царь,
Но дозволил всё ж попытать судьбу...
Ты плыви, Иван, на ладеечке.
Ты плыви, солдат, в море дальнее,
К берегам чужим, неизведанным,
Возверни царю его доченьку,
Вражьим умыслом полонённую...
В добрый час, надёжа, Иван-солдат!..
Долго ль, коротко ль длилось плаванье,
Только как-то раз да в погожий день
Вдруг земля вдали завиднелася.
Показался остров неведомый.
Вот Иван-солдат правит к берегу,
А за берегом лес густой стоит.
Среди леса да на крутой горе
Леших двое из сил выбиваются,
Дивный меч друг у друга тягаючи, -
Ни один, бранясь, не отступится.
"Рассуди скорей нас, Иван-солдат:
Довелось сей меч нам наследовать,
Тридцать лет мы дерёмся-рядимся,
Кто из нас двоих вправе им владеть?"
Рассудил Иван: "Я пущу стрелу,
Стрелу резвую - дальше дальнего.
А кто сыщет её, ребятушки,
Тот мечом владеть и достойнее."
Как Иван-солдат стрелу выпустил,
Как умчались вдаль братья-спорщики,
Подобрал Иван заповедный меч
Да вернулся с ним на ладеюшку
И поплыл скорей прочь от острова
Выручать царевну-красавицу.
Долго ль, коротко ль длилось плаванье,
Но нашёл Иван дочку царскую
В самом логове лиходеевом.
Поклонилась царевна молодцу
И дала ему слово девичье
Выйти замуж за благодетеля,
Если тот её нынче вызволит,
И с руки своей перстень с камушком
Подарила в знак обещания.
Потемнело вдруг в мрачном логове,
Зазвенели стёкла оконные,
Испугалась царевна красная
И велела молодцу спрятаться.
А в дверях Немал-человек стоит, -
Будто чует он всюду русский дух,
Ищет в ярости гостя незваного.
Да не зря Иван во солдатах был:
Он навстречь врагу сам вперёд пошёл,
Меч, добытый им, на врага поднял.
И сверкнул тот меч будто молния,
И раздался гром в душном логове...
И с тех пор Немал-человек уже
Никого на свете не мучает...
Над землёй плывёт колокольный звон
В царском тереме - ликование.
Счастлив царь-отец, а уж матушка
И смеётся, и плачет от радости.
А рабочий люд да служилые
На Ивана глядят с почтением,
Да по всей земле сказ расходится
Как простой солдат, как крестьянский сын
На великое дело подвигнулся...
Время тянется, а царь-батюшка
И не думает слов своих держать.
Видит дело такое Иван-солдат
И царевнин знак подаёт ему -
Перстень, дочкою царской дареный.
Уж не хочет помнить дочь царская
Про недавнее обещание,
Любы ей женихи именитые –
Родовитые да богатые.
Только перстень-то - вот он, батюшка,
Только мир честной не забыл ещё
Слово прошлое государево.
Царь вздохнул: "Ну что ж.., делать нечего, -
Слово сказано, будет свадебка."
Вновь над городом звон малиновый , -
-То солдат с царской дочкой венчается.
Молодым поют величальную.
За столами пир да веселие...
Вдруг средь радости беда грянула,
Прискакал гонец с вестью чёрною:
Идёт войско, мол, королевича,
Дабы силою царство покорить
И забрать себе дочку царскую,
Молодую жену Иванову.
Закручинился государь-отец,
И бояре его призадумались,
Опечалилась и царевна-дочь:
"Не пошла бы я за Ивана-то,
Стать могла б сейчас королевною."
Поднялся Иван - свет крестьянский сын,
Заповедный меч в руки взял свои:
"Не ко времени свадьбу праздновать, -
Защищать пора нашу отчину!
Я вскочу в седло на добра-коня,
Разгоню войска иноземные,
Переведаюсь с королевичем
Силой дерзкою, ратной удалью."
И пошёл Иван на врага с мечом,
Разогнал войска иноземные,
Защитил родную сторонушку.
Словно зайцы , в поле рассыпались,
От меча спасаясь, наёмники.
Королевич сам вперёд всех бежал,
А за ним - разбитые полчища.
Воротился Иван с победою,
Лишь царевна втайне кручинится:
"Видно век вековать мне, глупенькой,
С мужиком простым, с деревенщиной.
А жила бы я с королевичем:
У него манеры заморские,
Королевство весьма богатое,
Родословная - не чета другим;
Вот бы он с Ивашкою справился,
Погубил бы его, постылого."
Вновь пришли войска иноземные,
Подступили к самому городу.
Вновь явился гонец с угрозами.
И опять Иван с ними справился.
От меча все бежали в ужасе
За пределы землицы нашенской.
Еле ноги унёс оврагами
Королевич, кляня судьбу свою .
За резными дверями дубовыми
В верхнем тереме государевом
На столе в светлице царевниной –
Письмо тайное от королевича.
Пишет ей королевич униженный:
Посрамил-де его Иван-солдат,
Помоги-де вызнать его секрет,
Мол, нет меры моей благодарности,
И так далее, тому подобное...
И задумала дочка царская
Дело тёмное, подколодное:
Ей Иван про меч рассказал спроста,
А она пошла к оружейнику
И подделку сделать дала приказ, -
Подменила ноченькой тихою
Заповедный меч простым кованым.
И напал опять иноземный враг ,
Положась на измену царевнину.
И не смог Иван защитить страну
От нашествия окаянного!
Слишком поздно он разглядел в бою,
Что подменен меч, стрелы сломаны,
У коня подпруга подрезана.
Весь пораненый, всеми преданный –
Еле спасся он во сыром лесу.
А царевна уж с королевичем
Обнимается да милуется.
Царь с царицею лебезят пред ним,
Долгожданным зовут его зятюшкой...
Эх, Иван-солдат! Ты кому служил?
Где родню искал? В царском тереме?
Где ты видывал, где ты слыхивал
От больших господ благодарности?
Всё там грязное, всё подменное,
А чем выше, тем больше подлости!..
Ты люби, Иван, землю-матушку.
Ты служи, солдат, только Родине...
Подлечил Иван раны тяжкие,
Притомился он: есть, пить хочется.
Увидал солдат жёлты ягоды:
"Дай-ка, "- думает, "- хоть попробую."
Как поел Иван жёлты ягоды, -
На главе его рога выросли.
Крепко молодец опечалился:
И куда пойти - сам не ведает,
Никуда ведь таким не покажешься.
А невдалеке красны ягоды
Повстречал Иван на поляночке:
Только съел одну - рог один отпал,
Как вторую съел - потерял другой,
А как третью съел - так почувствовал, -
Втрое сил у него прибавилось.
И решил Иван возвернуть свой меч,
Воротиться в город покинутый.
Вот оделся он старым дедушкой
Да на царский двор торговать пришёл,
Жёлтых ягодок кузовок принёс:
"Ай, вы, девицы, вы, красавицы!
Не желаете ль сладких ягодок?!"
Услыхала царевна в тереме
Да послала сенную девушку:
"Ты, поди , узнай, что за ягоды?
Коли вкусные - так купи их мне.
Красных ягод отведала девушка,
По душе ей пришлися ягодки.
А для терема ей Иван подал
Кузовок таких же, но жёлтеньких.
Ой, горюет царевна в тереме!
"Ой, какие рога-то выросли!
Ох, и сраму, сраму-то. Господи!
И кому я нужна - рогатая?!
Что с таким позорищем делати?!"
Стали слуги торговца сыскивать.
А того уж давно и след простыл.
Сколько знахарей, сколько лекарей
Побывало в царевнином тереме, -
А всё толку нет...И прикинулся
Наш Иван-солдат снова дедушкой
Да на царский двор врачевать пришёл.
"Знаю средство я, "- говорит Иван,
"-Да нельзя смотреть то, как я лечу,
И в покои входить царевнины:
Будет звать-кричать, вы не слушайтесь,
А не то - от рогов не избавится."
Взял Иван-солдат прут берёзовый
И вошёл в царевнину горницу,
И царевну-изменницу выпорол.
Уж кричала она, уж металася,
Да никто до неё не посмел войти,
Не посмел повредить лечению.
Возвернула царевна заветный меч,
Присмирела, клялась быть верною.
Только уж не верит Иван-солдат
Ни единому слову царевнину
Да и прочим словам государевым.
Дал царевне Иван красных ягодок,
От рогов она тут же избавилась.
Выгнал прочь Иван королевича
И всё войско его поганое.
На родной земле - ликование,
Только в царской семье - смятение,
Пред Иваном все ищут милости,
Подольститься к нему пытаются.
Говорит Иван царю старому
И царице его с царевною:
"Не мешайте жить людям праведно…
Не смущайте их своей подлостью.
А идите теперь куда знаете,
Чтобы не было здесь духа вашего."
Стал Иван-солдат, сам крестьянский сын,
Править всею землёю отеческой.
И во всех городах, во селениях
Наступили мир да согласие.
С В Е Т 0 Я Р
Глава I
СТРАННИК
За высокими горами,
За дремучими лесами
В синедальней стороне
На игреневом коне
Ехал витязь в чистом поле
По своей и божьей воле
И в дубраве за рекой
Встретил странника с клюкой.
"Здравствуй, воин ясноокий!
В путь собрался ты далёкий.
Всё я знаю о судьбе
Что назначена тебе:
Кем ты был, откуда родом
И куда идёшь походом...
Не сочти же за труды,
Дай мне хлеба и воды."
Поделился воин хлебом ,-
Как на гром под ясным небом,
Он глядел на старика,
Чуя дрожь в душе слегка...
И затем, само собой,
Поделился и водою.
Странник поблагодарил...
И на землю всё пролил.
Ну, а хлеб, что витязь дал,
Он ногами растоптал.
"Не кори меня ты взглядом:
Хлеб твой был отравлен ядом,
Точно так же и вода...
Кем отравлена, когда
И зачем - ищи ответа
У того, кто сделал это!"
"Старче, будь сто лет здоров!
Кто ты есть? Каких краёв?"
"Края света, края слова,
Края неба голубого,
Края солнечной земли...
Те края всегда, вдали.
В мире чистой и открытом
Наречён я Святовитом.
И стараюсь день и ночь
Людям праведным помочь."
Мыслит витязь: "Эко чудо!
Правда ль это? И откуда?!"
И, молчание храня,
Всадник спешился с коня.
"Будет всё тебе открыто!
Слушай повесть Святовита,
Повесть юности твоей
Про дела недавних дней..."
Глава 2
ДЕТСТВО ГЛУШАТЫ
Видел издали Глушата,
Как играют пастушата, -
Дружбы с ними не водил,
В лес и поле не ходил.
На злодея Змиулана
Он трудился неустанно.
А колдун ещё при том
Укорял его куском.
Говорил ему с упрёком
Змиулан: "В краю далеком
Подобрал я сироту,
Голытьбу и нищету.
Мал ты был, чтоб помнить это...
На добро мне нет ответа!
Ты бездельник! Дармоед!
От тебя мне только вред!.."
И порой, его, Глушату,
Не пускали даже в хату:
Мол, ночуй в хлеву, дружок, -
Будет впрок тебе урок.
Все боялись Змиулана –
Колдуна и интригана.
Для соседей и для слуг
Был он грозен, как паук.
Не страшась людей и Бога,
Чёрных дел творил он много.
Обожали старика
Кислоквас, Падинога
И другие лиходеи,
Злое горе всюду сея.
И Глушату он хотел
Воспитать для гнусных дел.
Но Глушата рос беззлобным
И на подлость неспособным.
Доставалось потому
Крепко каждый день ему .
Змиулан кричал суровый:
"Что за парень бестолковый!
Должен ты злодеем стать,
Грабить, жечь и убивать!"
Глава 3
ТРИ БЕРЁЗЫ
Годы быстро пролетели.
Стал он злей на самом деле.
И вступил в разбойный клан,
В тот, где правил Зииулан.
Позабыл совсем Глушата
То, что добрым был когда-то.
Змиулан ему один
Стал отец и господин.
День за днём, от ночи к ночи
Становился он жесточе.
Вот Глушату маг зовёт
И топор ему даёт:
"Поднимись, Глушата, в гору
С топором в ночную пору,
Самой полночи дождись
И на месте оглядись.
Три берёзы ты увидишь,
К ним тропой короткой выйдешь.
Их немедля ты руби
И до зорьки погуби!"
Падиногу с Кислоквасом
Вызвал злыдень тем же часом,
Чтобы тайно приказать
Глаз с Глушаты не спускать.
Если ж он берёз не срубит, -
Пусть они его погубят...
Время ночи настаёт.
Парень на гору идет.
Вот недальней стороною
Три берёзы под луною
Примечает он легко
И, вздохнувши глубоко,
С топором уж к ним подходит
И...деревьев не находит!
Явно дело непростое!
Перед ним стояли трое:
Двое вроде пожилых
И мальчонка был при них.
Устремив свой взгляд далёкий
Произнёс старик глубокий:
"Здравствуй, стало быть, сынок!
Стал могуч ты и высок.
Помоги отцу слепому:
Возвратись к родному дому."
Говорит ему старуха:
"Стала я глуха на ухо,
Но, сыночек мой родной,
Сердца стук я слышу твой!"
На мальца взглянул Глушата
И - себя узнал! Когда-то
Это он ведь был таким!
Что ж теперь случилось с ним?!
Опустив топор в смятеньи,
Он забылся на мгновенье.
А очнулся - никого
Нет впомине близ него!
Лишь шумят те три берёзы, -
Вроде как роняя слезы.
И не стал он их рубить,
Душу подлостью губить.
А когда он шёл в печали,
Двое на него напали.
Кислоквас с Падиногой
Лёгким свой считали бой,
Только явно просчитались, -
Под горой лежать остались,
Глава 4
НАЧАЛО СТРАНСТВИЙ
На дворе петух поёт.
Солнце красное встаёт,
Рассказать о деле в хату
Змиулан зовёт Глушату.
"Хоть крепки твои угрозы, -
Я не тронул ни берёзы.
Кислоквас о Падиногой
На меня полезли в бой.
Отчего они напали, -
Догадаться мне едва ли.
За меня ж ты будешь рад:
Под горой они лежат!"
Сколько было в Змиулане-
Лютой злобы, чёрной брани!..
А Глушата помолчал
И, подумав, вдруг сказал:
"Не ярись, хозяин злобный.
Ученик я неспособный.
Ты за всё меня прости,
С Богом нынче ж отпусти.
Видно, жить мне по-иному.
К дому я хочу родному.
Может ,есть он, может, нет...
Обойду я белый свет,
Вдруг родную душу встречу
Иль удачу запримечу ."
Усмехнулся Змиулан.
И такой ответ был дан:
"Что ж... Иди, гуляй по свету.
Не прибегну я к запрету.
Чтоб не знать тебе беды, -
Дам и хлеба, и воды.
А коня бери любого...
Вряд ли свидимся мы снова.
Завтра на рассвете дня
Отправляйся от меня!"
Глава 5
СВЯТОВИТ
Витязь слушал Святовита.
"Так ли всё? Скажи открыто."
И ответил воин: "Так.
Эх, какой я был простак!"
"Да, не всё ты, парень, знаешь.
В облаках ещё витаешь.
У тебя есть Божий дар,
Ты зовёшься Светояр.
Был украден ты из дома
И обучен делу злому,
И Глушатой назван ты,
Чтоб запутать все следы.
Светояр из Звенислава!
Будут честь тебе и слава,
Если город свой найдёшь
И родителей спасёшь.
На вершине Остромира
Город тот с начала мира.
Только злобный Змнулан,
Обратясь в густой туман,
Просочился в город звонкий,
Обволок всё дымкой тонкой
И тебя, сынок, украл,
Потому что точно знал,
Что, когда ты повзрослеешь,
Ты один лишь одолеешь
Силу тех зловредных чар...
Стань собою,Светояр,
И ,идя стезёю трудной,
Отыщи свой город чудный,
Уничтожь чужой обман,
Прогони слепой туман!
Мать свою ты встретишь снова
И отца найдёшь родного."
Глава 6
ВОЛШЕБНЫЙ КРИСТАЛЛ
Возвратился витязь к дому,
Змиулану крикнул злому:
"Будь ты проклят, Змиулан,
Навсегда за свой обман!
Говори, колдун неправый,
Как проехать к Звениславу?
Где мне мать свою найти?
Я тебе не дам уйти!
Что ты млеешь и трясёшься?
От меня ты не спасёшься!"
Змиулан, чернее тени,
На дрожащие колени
Пал, предвидя свой конец:
"Я скажу, где твой - отец!
Я скажу, где мать родная!
Как найти дорогу - знаю!
Сжалься, витязь, надо мной,
Я ведь старый и больной!
Пуще грома и пожара
Я страшуся Светояра.
Если ты меня убьёшь,
Никого ты не спасёшь."
"Успокойся, ради Бога, -
Только брать тебя в дорогу
Я не стану, лиходей.
А, чтоб не пугать людей,
Заточу тебя в подвале.
И найдётся кто едва ли,
Чтоб тебя освободить.
Так что брось со мной шутить!"
Змиулан приободрился,
Сразу добрым притворился,
Свой ларец скорей достал
И поднёс ему кристалл:
"Вот тебе кристалл чудесный,
Камень силы неизвестной.
Сквозь него взглянув на мир,
Ты увидишь Остромир,
На его седой вершине
Звенислав стоит доныне.
Ты в кристалле разглядишь
Все пути к нему...Иди ж"
Заточивши Змиулана,
Чародея, интригана,
Так и сделал Светояр:
Поглядев сквозь вражий дар,
В миг в дорогу он собрался.
А колдун скулить остался.
На игреневом коне
По бескрайней стороне
Светояр дорогой мчится,
Окрылённый, словно птица.
И не знает он того,
Что колдун провёл его.
Все, кто в тот кристалл глядели,
Удалялись лишь от цели:
Что манило в нём вперёд,
То как раз наоборот –
Позади лишь оставалось
И в мечтаньях растворялось.
Глава 7
ТАЛАЛАЙ
Но сказать уже пора,
Что нет худа без добра.
Светояр за поля краем
Повстречался с Талалаем.
На дорогу тот глядел
И тихонечко свистел.
"Воин славный и могучий!
Не следишь ли ты за тучей
Что закрыла неба край?" –
К Светояру Талалай
Обратился вдруг прищурясь.
Светояр сказал нахмурясь:
"Скоро бури грянет вал."
"Это я её позвал!
Вот что может Талалай
Коль присвистнет невзначай!"
Чтоб укрыться от небес
Им пришлось забраться в лес.
О судьбе своей поведав,
С Талалаем отобедав,
Светояр собрался в путь.
Вдруг, себя ударив в грудь,
Талалай сказал: "С тобою
Я готов к трудам и к бою.
Едем вместе, Светояр!"
Поглядев в злодеев дар,
Так они пустились вместе
По тропе ведущей чести.
Глава 8
ДОБРОЖИР
Меж собою говоря,
Скачут два богатыря
То полями, то лесами,
То высокими горами…
Раз им встретился чудак,
Пожелавший всяких благ:
Сидя на траве средь луга,
Набивал он брюхо туго,
Ел баранину и сыр.
Прямо с пальцев капал жир.
Рядом конь толстенный пасся,
Так траву щипал, аж трясся.
Предложив друзьям баклажку,
Витязь съел свинячью ляжку.
Талалай и Светояр,
Благодарствуя за дар,
Как зовут его спросили,
По колбаске получили,
Лишь затем услышал мир:
"А зовусь я - Доброжир.
Если есть у вас проблемы,
Мы обсудил эти темы,
Всё уладим, а пока
Заморите червячка."
Так знакомились они,
Что уснули все в тени
Возле речки за кустами.
В общем, сделались друзьями.
Что баклага Доброжира –
Это просто чудо мира,
Убедил он всех тогда:
Всё вмещалося туда,
Абсолютно всё на свете,
Даже талалаев ветер!
Свистнул в горло Талалай,
Добрик крикнул:"Закрывай!"
И могучий ураган
Влез в баклагу, как в капкан.
Глава 9
НОВАЯ ВСТРЕЧА
С Талалаем, Доброжиром
Светояр за Остромиром
Чуть не весь объехал свет.
Только проку в этом нет.
И у моря ледовита
Вновь он встретил Святовита.
"Старче, может, ты не прав?
Где заветный Звенислав?"
Отвечает странник Божий
На отца его похожий:
Обманул тебя колдун,
Старый ворон, хитрый лгун.
Ты кристаллу доверялся
И всё дальше удалялся
От того, что так искал...
Лживо он тебе блистал.
Но зато, мой ясноокий,
Ты теперь не одинокий.
Убедишься после сам:
Лишь благодаря друзьям
Всё ты сможешь превозмочь
В ту решительную ночь..."
И посланник всех небес
Как явился так исчез.
Глава 10
ПОБЕГ ЗМИУЛАНА
Возвернулись к Змиулану
Напустившему туману
Трое преданных друзей,
Шпоря доблестных коней.
Вот и дом его. Подвал...
Злыдня нет! Исчез! Пропал!
Перегрыз, шельмец, верёвки
И сбежал из крысоловки!
Привели его следы
К берегам 'Большой Воды.
Было видно им со скал,
Как на лодке уплывал
Змиулан в широко море...
"Ну, сейчас хлебнёт он горя, "-
Талалай почти пропел
И тихонько засвистел.
Потемнело сине море,
И на всём его просторе
Разыгрался ураган!
Испугался Змиулан.
И быстрёхонько вернулся,
Извинился , улыбнулся,
Виноват, мол, так и так...
Раз сбежать нельзя никак.
"Сторожить тебя мы станем,
И не бойся, не отстанем:
Не сбежишь, не пропадёшь,
Сам нас в город приведёшь, "-
Так промолвил Светояр,
Не страшась злодейских чар.
Глава 11
ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД
Через реки и луга,
Через зной, дожди, снега,
Через чащи и болота
Шли они четыре года
И в течении трёх лет
Шли горами следом в след...
Вдруг заметил Доброжир
Весь в тумане Остромир,
За туманом город скрыт, -
Не сияет, не звенит...
Так друзья пообносились,
Так устали, что забылись.
Доброжир давно не ел.
Талалай совсем сомлел.
Переход один остался,
А пройти его собрался
Только крепкий Светояр,
Даже злой хранитель чар
Зщулан присел измучась, -
Мол, худая шибко участь –
Вечно связанным идти
И пробыть семь лет в пути.
Светояр сказал: "Ребята!
Сторожите супостата.
Отдохните без меня,
Здесь оставлю я коня.
Одолели мы дорогу,
Остаётся уж немного.
Чтоб развеять злой туман,
Знай, жестокий Змиулан,
С ветром я возьму баклагу,
Разгоню тумана влагу,
И вершиной на весь мир
Засияет Остромир!"
Дело близилось к закату.
Погрозивши супостату
И обняв своих друзей,
Светояр пошёл скорей.
Глава 12
ШТУРМ ЗВЕНИСЛАВА
Талалай заснул с устатка.
Доброжиру,ох, не сладко, -
Есть охота - просто бред!
А ни крошки больше нет.
Шепчет тихий Змиулан:
"У меня родился план, -
Речка тут, однако, есть.
Я могу тебя отвесть.
В ней живёт большая рыба,
Мы поймать её могли бы.
Развяжи меня скорей.
Мы отправимся за ней."
И злодей, презренный миром,
Был развязан Доброжиром.
Среди льда и диких скал
Лиходей захохотал:
"Что, голубчики, попались?!
Значит, рыбки дожидались?!
Ждите вечно, я прощу:
Вас я в скалы обращу!"
Лишь герои возмутились, -
Тут же в камень обратились.
А проклятый Змиулан,
Превратясь в ночной туман,
По ущелью заклубился,
Светояру вслед пустился.
Чтоб вернуть его назад,
Враг устроил камнепад...
И смеялся грозным смехом,
Оглашая горы эхом.
Словно яростней таран,
Продираясь сквозь туман,
Светояр спешил в ту пору
На свою родную гору .
Он над пропастью шагал.
Он уже изнемогал...
Змиулан, скользя по льдам,
Поднимался по пятам.
Про баклагу Доброжира
Наш спаситель Остромира
Чуть в дороге ни забыл, -
Жаждой мучимый открыл...
И поднялся ураган
Разгоняющий туман!
Крик пронёсся над хребтами,
Над лесами, над морями!
Лиходей змеёй завился,
Заметался, закрутился,
Струйкой прячась дымовой
Средь пустыни снеговой...
ЭПИЛОГ
На горе высокой город засиял
Сквозь лёд и холод.
Солнце ясное взошло.
Разлилось кругом тепло,
Доброжира, Талалая
Вновь из камня оживляя.
Гордо голову подняв
Входят в город Звенислав
Победители - герои,
Наши витязи, все трое.
Жизнь повсюду встрепенулась.
К людям молодость вернулась.
Светояра обнимать
Уж бегут отец и мать.
И спешит на славный пир
С Талалаем Доброжир...
Был и я на том пиру
С красным словом на миру,
И, вкушая сладкий мёд,
Песню пел про тот поход,
И доныне повторяю
Про любовь к родному краю
И про дружбу, что сильней
Чародеев всех мастей.
АЗБУКИ
ПРО БЕГЕМОТА
Ананасы и Арбузы
Обожает бегемот,
А при виде Апельсинов
Он танцует и поёт.
Булок, Булок, Бубликов, Бананов
Он однажды переел
И под грохот барабанов
Бедолага заболел.
Вносят Вёдра Винограда ,-
Винограду он не рад.
Даже Вафли и Варенье
Возвращает он назад.
Грушу Гусь ему вручает,
Носят Голуби Горох...
Ничего не помогает,
Только слышно "Ох" да "Ох".
Доктор Двинулся в Дорогу.
Постучался Доктор в Дом.
Бегемот едва поднялся,
Дверь открыл ему с трудом.
Еле-еле врач Енотик
Пасть больному приоткрыл .
"Вы сегодня много съели, " -
Врач Ему проговорил.
Ёж под Ёлкой волновался,
Ёрш не мог в себя прийти.
"Что с больным, скажите, доктор?
Как бы нам его спасти?"
Жук, Жираф и Жеребёнок
От врача ответа Ждут,
И Жалеют все обЖору,
Воют, плачут и ревут.
Зайцы, Зебры, Зубры, Змеи –
Все на доктора глядят,
Все готовы дать больному
Свой последний шоколад.
" И игрушку, и Ириску,
И Иголку принесём,
Мы родного бегемота
Обязательно спасём!
Йода, Йогурта добудем,
Погремушек можем дать.
Лишь бы брата-бегемота
Снова на ноги поднять!"
Кошка с Курочкой Купили
Для больного Куль Конфет.
И Картошки отварили,
И нажарили Котлет.
Лев, Лисица и Лошадка
Лимонад ему везут
И больному без остатка
Газировку отдают.
Молока и манной каши
Мышь, Медведь и Муравей
Принесли для бегемота :
"На, родимый, ешь скорей!"
На Ночь Новые Носочки
Вяжет курочка ему:
Славным Ножкам бегемота
Мёрзнуть вовсе Ни к чему.
Ослик с тёплым Одеялом
Под Окном его стоял
И Очки свои, волнуясь,
То и дело поправлял.
Под Подушку бегемоту
Подложил Петух пирог,
Чтоб с утра Пирог с малиной
Захворавшему Помог.
Раки в Рот ему Редиску
Запихнули кое-как,
Рыбки хором песню спели
И сплясали просто так.
Слон на Стол ему поставил
Здоровенный Самовар
И на Синем Самолёте
Улетел на Занзибар,
Телевизор с Телефоном
Тигр больному подарил...
Бегемот за это дело
Всех потом благодарил.
Ух! Улыбка У больного!
Утка крякнула : "Ур-ра!"
И енот сказал: "Ребята!
Все вы нынче доктора!"
Фонари всю ночь сияют,
Флаги вьются там и тут,
Потому что бегемоту
Фрукты свежие несут !
Хвост и Хобот, братцы, выше!
Бегемот у нас спасён!
Он Хохочет и смеётся,
Он друзьями окружён.
Целый Цирк к нему приехал,
А Цыплёнок пропищал :
"Начинаем представленье!"
И Цветок ему подал.
Чебурашка с крокодилом,
Черепашка с Червяком
Два Часа зверей смешили,
Всё кружилось кувырком,
Шоколадки всем давали,
Львы летали на Шарах,
И собачки щеголяли
В Шляпах, Шапках и Штанах.
Щука громко подпевала
Голосистому Щенку, -
Всем подарков обеЩала
По огромному мешку.
В середине представленЬя
Разглядела мЫшка сЫр,
Но висело обЪявленЬе:
"Сыр не трогатЬ – много дЫр!"
Экскаватором медведи
Всем черпали Эскимо.
И оно зверям-сластёнам
В лапы сыпалось само.
Юркий заяц на манеже
От души крутил Юлу.
Всех друзей и всех артистов
Бегемот созвал к столу.
Яблок, Ягод было много,
Фруктов, сладостей - всего.
И довольными остались
Звери все до одного.
ВОЛШЕБНЫЙ КОЛОКОЛЬЧИК
Добрый слон живёт в лесу
И читает книжки
Про медведя и лису
Серому зайчишке.
В школу он зовёт зверей:
«Приходите поскорей!»
Всюду слышно , как звенит
Колокольчик школьный.
Только сыч с утра ворчит
Сонный, недовольный.
Он едва не опоздал,
Потому что долго спал!
«Дети! Знает каждый зверь
И любая птица:
В школу всем открыта дверь,
Чтобы в ней учиться!» -
Так сказал с улыбкой слон,
И урок свой начал он.
«Про далёкие края,
Про моря и горы
Расскажу я вам, друзья,
Очень-очень скоро.
Всем от мухи до слона
География нужна!»
Но из стаи обезьян
Крикнула мартышка:
«Если я хочу банан,
Для чего мне книжка?!
Лучше прыгать и скакать,
Чем науки изучать!»
«Нам учиться нынче лень,»-
Говорят зверюшки, -
«Лучше бегать целый день
И играть в игрушки!»
Разбежались кто куда!
Вот досада! Вот беда!
Слон вернуться их просил,
Объяснить пытался...
Но не слушал крокодил,
А кабан смеялся.
Вдруг могучий ураган
Налетел из дальних стран!
Шалунишек он настиг
Под раскаты грома
И унёс их в тот же миг
Далеко от дома.
И тогда в чужой стране
Вспомнил каждый о слоне.
Бедный северный олень
В Африке рыдает, А
А в Бразилии тюлень Б
От жары страдает.
Где родная сторона?
Как о том спросить слона?
По Венеции змея В
Движется уныло,
А в Гренландии свинья Г
Горло простудила...
За холмами на Дону Д
Плачет антилопа гну.
А в Египте Ёж грустит Е Ё
У реки широкой
Возле древних пирамид
В стороне далёкой.
В Жёлтом море бегемот Ж
В даль на плотике плывёт.
И, попав на Занзибар, З
Мечутся пингвины,
И в Игарке ягуар И
Испугался льдины!
Видя Йемена пески, Й
Воют волки от тоски...
Плакать слон уже хотел,
Вздох издав невольный,
Вдруг тихонько зазвенел
Колокольчик школьный.
Удивился слон, глядит:
Зайчик перед ним стоит.
"Не печалься, мудрый слон,-
Колокольчик с нами!
Нам с тобой поможет он
Встретиться с друзьями!
Он волшебный, он зовёт
В школу всех из года в год."
Лишь разнёсся звон вокруг,
В небесах не тая,
Как уже спешит на звук
Зебра из Китая, К
Из Литвы бежит верблюд, Л
Овцы из Москвы идут!.. М
Из Непала на урок Н
Скачет кенгурёнок,
А за Обью носорог О
Хнычет , как ребёнок:
Брод пытается найти,
Чтобы реку перейти.
Из Приморья брёл бизон, П
Глядя на дорогу,
И помог, конечно, он
Другу - носорогу.
Вслед за ними и хорёк
Всю Россию пересёк. Р
Колокольчик всё звенит
Так, что слышно в мире,
И мартышка в путь спешит
Прямо из Сибири. С
Всем твердит теперь она:
"Надо слушаться слона!"
Чтоб родной увидеть бор
И вернуться в лето,
Барсучок спустился с гор,
С самого Тибета! Т
Львёнка через весь Урал У
Колокольчик в школу звал:
Звери в сказочном лесу
Собираться стали
И из Франции лису Ф
Весело встречали.
Из Ханоя прибыл крот, Х
С ним - лосёнок и енот.
А с недальней речки Цны Ц
Прибыли гагары,
Им павлины-плясуны
Принесли гитары.
Из Чукотки шёл шакал, - Ч
Вместе с ними заплясал!
Из Шанхая два скворца Ш
Привезли трещотки
И смеются без конца,
Будто от щекотки! Щ
Вся звериная страна
Славит зайку и слона!
Слон, когда все собрались,
Сделал объявленье,
Что поздравить надо рысь Ь Ы Ъ
Нынче с днём рожденья.
Сразу стали все гадать,
Что же ей в подарок дать?
Мышка с озера Эльтон Э
Соли ей прислала,
А медведь с реки Юкон - Ю
Мёд и одеяло.
Из Японии марал Я
Рыси вишенок подал.
Каждый нёс подарок свой
Рыси в день рожденья.
А какой был торт большой -
Просто загляденье!
Ходит с радостью теперь
В эту школу каждый зверь.
Даже сычик не ворчит, -
Учится прилежно...
И звенит, звенит, звенит
Колокольчик нежно!...
Вот волшебный он какой -
Колокольчик дорогой!
ТРИДЦАТЬ ТРИ ПОРОСЁНКА
Ходили поросяточки
На улицу гулять,
Всегда за ними строгая
Присматривала мать.
Шалили часто детушки,
Ведь сколько ни жури,
А всё же трудно справиться,
Когда их тридцать три!
Свинья соседку встретила
Однажды по пути,
И разговор им вздумалось
О детках завести.
Они и не заметили,
Что три часа подряд,
Прошло уже, пока они
Стоят и говорят.
А поросята шустрые
Давно от них ушли,
Они жука огромного
Среди травы нашли.
Жук улетел встревоженный
В лес дальний и глухой...
И поросята дружные
Пошли за ним толпой.
Идёт по лесу , движется
Их поросячий полк,
Вдруг из кустов как выскочит
Огромный серый волк!!
А на тропу как выбежит
Голодная лиса!
И с визгом поросятушки
Помчались сквозь леса!
На север, юг от ужаса,
На запад , на восток:
На все четыре стороны
Со всех ребячьих ног:
Все - кто куда рассыпались
До самых дальних стран!..
Ах, плачут свинка-матушка
И папа их - кабан!
Пошли по свету белому
Искать они детей,
О поросятках спрашивать
У птичек и зверей.
Вот перед ними Англии А
Старинный городок.
Облаял свинку бедную
Большой английский дог.
Ах, Англия, ты, Англия!
Где поросёнок мой?!..
И вдруг из клумбы слышится:
"Хрю-хрю! Хочу домой!.."
В Бразилию, в Бразилию Б
Направился кабан:
Он кофе там попробовал
И свежий съел банан.
Колибри - птичка добрая,
Сынка ему нашла
И прямо к папе толстому
Беднягу привела.
А в это время в Венгрии В
Была уже свинья
И слушала венгерского
На ветке соловья.
Ей соловей рассказывал,
Как поросёнка спас.
Свинья сыночку хрюкнула:
"Ну! Чтоб в последний раз!.."
Потом она в Германию Г
Отправилась пешком,
Там повстречалась хрюшенька
С германским боровком.
В Германии, в Германии
Цветы кругом цвели,
И среди них в Германии
Ей доченьку нашли!
Идёт кабан по Дании, Д
По датской стороне:
Вдруг в чьём-то доме кошечку
Увидел он в окне,
Увидел поросёночка
Сидящим за столом,
Питался поросёночек
Коровьим молочком.
В Египет свинка добрая, Е
Приплыв на корабле,
С верблюдом по египетской
Отправилась земле
И, надо же, что было ей
Приятнее всего:
У пирамид заметила
Ребёнка своего!
Ах! В Антарктиде холодно: Ё
Повсюду снег и лЁд!
Но там пингвин внимательный
Совсем не зря живЁт.
Не зря свинья далЁкий свой
Свершила перелЁт:
Ведь к ней сынка родимого
Пингвин уже ведЁт.
Плывёт по морю Жёлтому Ж
На лодочке кабан,
Напал на море Жёлтое
Жестокий ураган.
Спасает поросёночка
Из волн родной отец...
И вот они до берега
Доплыли наконец.
По Замбии, по Замбии З
Торопится свинья.
По африканской Замбии
Ведёт её змея.
В болотах знойной Замбии
Нашёл гиппопотам
Больную дочку-свиночку
И маму вызвал сам.
Слоны из жаркой Индии И
Шлют радостную весть,
Что поросёнок в Индии,
По-видимому, есть,
Поскольку кто-то хрюкает
Под пальмами всю ночь
И просит папу с мамою
Скорей ему помочь.
Вот весточку из Йемена Й
Направила овца:
Там поросёнок маленький
Ждёт маму и отца.
Пусть финик сладок в Йемене
И славный там народ, -
А всё же свинку-мамочку
Сынок давно зовёт.
Медведи-панды - добрые, К
Их родина - Китай.
Кого вчера нашли они?
А ,ну-ка, угадай!
В Китай скорее хрюшенька,
Конечно же, спешит.
А ей навстречу маленький
Свинёночек бежит!
Идёт свинья по Латвии, Л
Зовёт своих детей:
"Ко мне, мои хорошие,
Скорей, скорей, скорей!!"
Латвийский зайчик - умница
Сыночка к ней ведёт.
В лесах с такими зайцами
Никто не пропадёт.
А кто в далёкой Мексике М
Под кактусом лежит?
А кто там, в этой Мексике,
То плачет, то визжит?
Родного поросёночка
Заметил папа там
И, хрюкая от радости,
К нему помчался сам!
В Норвегии, в Норвегии, Н
Где море среди скал,
Кабан-отец в Норвегии
Дитя своё искал!
Мышонок из Норвегии
Со всех мышиных ног
Спешил помочь тем поискам,
Старался и - помог.
В далёкой Океании О
Повсюду острова.
В чудесной Океании
Высокая трава.
Под старым хлебным деревом
Свинью сынуля ждёт...
Она к нему торопится:
Идёт, идёт, идёт!
В страну Панаму дальнюю П
Направился кабан.
В стране Панаме водится
Немало обезьян.
Там океаны встретились:
Рассёк страну канал!
Там папа поросёночка
Заметил и признал!
В степях Росии-матушки Р
Искал кабан детей.
В лесах России-матушки
Он ждал от них вестей.
И вот, когда намучившись,
Он ждать уже устал,
Медведь доставил сыночку
И папе передал!
Свинюшка-мама детушек С
В Сибирь искать пошла,
Прошла тайгу сибирскую
И вся изнемогла...
Но тут помочь ей вызвался
Сибирский соболёк.
Он поросёнка робкого
Найти под вечер смог.
Из Турции, из Турции Т
Чудесное само
Пришло по почте свиночке
От ослика письмо.
Нашёлся поросёночек
И там ещё один.
Открыл он в южной Турции
Турецкий магазин.
Из Уругвая матушка У
Свинёнка привезла:
В компании с телятами
Она его нашла.
Просторы уругвайские
Не зря к себе манят:
Там мандарины, персики
И сладкий виноград!
Во Франции, во Франции Ф
Французский вкус и слух!
Пожить с детьми во Франции
Зовёт свинью петух!
И, поросёнка милого
Приняв в свою семью,
Петух об этой новости
Оповестил свинью!
А вот и из Хорватии Х
Шлёт вести мудрый гриф:
"Ах, папа с мамой, где же вы?
Вас ждёт сынок Ниф-Ниф!"
В Хорватии с грифятами
Сдружился он вполне, -
Но встречу с поросятами
Он видит и во сне.
Цейлонским называется Ц
Страны далёкой чай.
Прислал с Цейлона-острова
Записку попугай.
И вот за дочкой-свиночкой
Направился отец,
Прохрюкал попугаю он:
" Спасибо! Молодец!"
Скорей, на море Чёрное! Ч
Свинья спешит туда,
Где всюду - море Чёрное,
Где тёплая вода!
Осталося без мамочки
Несчастное дитя!
Рыдает хрюшка малая
По берегу бродя.
Ведёт дорога в Швецию Ш
Папашу-кабана,
Леса густые в Швеции,
В них песенка слышна.
Там маленькая свиночка
Про мамочку поёт
И папу ненаглядного
В гостях у белки ждёт.
Покуда в польском Щецине Щ
Ждал свин отца и мать,
Он молодой Щетинкою
Вдруг начал обрастать.
Щетина быстро выросла
На спинке у него...
Едва признала мамочка
Сынулю своего.
В Канаду необЪятную Ъ
Дорога привела,
Там свинка обЪявление
В газеты подала.
Искали поросёночка
В глухой лесной дали:
И у большого озера
Вчера его нашли.
В степи от солнца выжженной Ы
Лошадушка живёт,
К себе в Тыву лошадушка
Свинюшечку зовёт.
В степях тЫвинских слышала
Она, как свин-малыш
Всё время кличет мамочку,
Повизгивая в тишь.
На остров Мальту ласточки Ь
Позвали кабана,
На Мальте поросёночек
Всю ночь рыдал без сна.
И сразу к папе жирному
Направили гонцов:
Нежнее и заботливей
Он множества отцов.
В Эстонию, в Эстонию! Э
Скорей, скорей, скорей!
Там маленькие ёжики
Кого-то из детей
Нашли вчера под кустиком,
Где свежая трава,
Они "хрю-хрю" несчастное
Расслышали едва!
И сразу - в Югославию, Ю
Где горный воздух чист!
Пришёл из Югославии
По почте чистый лист.
Свинья его понюхала,
Сказала: "Мой родной!"
И выручать поехала
Сынка любой ценой!
В Японии, в Японии, Я
Где сакура цветёт,
Последний поросёночек
Мамулю с папой ждёт!
На чайной церемонии
Они его нашли
И сразу из Японии
С собою увезли!
Отныне вместе дружная
Счастливая семья!
Все тридцать три свинёночка
И мамочка-свинья!..
И рядом с ними папочка,
И все "хрю-хрю" кричат,
Читая эту сказочку
Про шустрых поросят!
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕСЁЛЫХ ПОРОСЯТ
Когда собрались детушки
За праздничным столом,
Решили папа с мамою
Их расспросить о том,
Какими были странствия,
Случилось что и как...
Пусть здесь не все истории,
Но дело было так:
История первого поросёнка.
По доброй старой Англии
В машине грузовой
Везли для лорда строгого
Подарок дорогой.
То был весьма породистый
Арабский жеребец.
И вот уже проехали
Вестминстерский дворец...
Вдруг под колёса выбежал
Свинёнок молодой!
Машина резко взвизгнула,
Конь бедный головой
Рванулся и ударился,
И ушко повредил!
Вот что свинёнок маленький
От страха натворил!
Английская полиция
Буквально сбилась с ног,
Разыскивая свинтуса...
А он укрыться смог!
А он надёжно спрятался
В той клумбе, что цветёт...
В саду у лорда строгого
И маму тихо ждёт!
История второго поросёнка.
Сначала не в Бразилию,
А в Африку попал
Свинёнок тот, которого
Папаша разыскал!..
Жара такая в Африке!
К реке с названьем Нил
Едва малыш направился, -
Оттуда крокодил
Как выскочит, как выбежит
Да как раскроет пасть!
Ну, тут от страха замертво
Не стыдно и упасть.
Но поросёнок в обморок,
Конечно, не упал:
Из Африки в Бразилию
Прыжками убежал.
Вот там они и встретились:
Папуля и сынок:
Колибри-птичке выдали
С подарками мешок!
История третьего поросёнка.
Был поросёнок маленький
Напуган до того,
Что мчался с визгом по лесу
Не видя ничего.
Ногой гнездо осиное
Задел случайно он!
Напали осы злобные
Тотчас со всех сторон.
От боли обезумевший
Метался сын свиной:
Как очутился в Венгрии
Не помнит он, ой-ёй!
Над поросёнком сжалился
Чудесный соловей
И позвонил немедленно
В больницу для зверей.
Машина "скорой помощи"
Свинёнка увезла...
Так жалость соловьиная
Несчастного спасла!
В больницу фрукты свежие
Соловушка носил
И поросёнка славного
Откушать их просил.
История восьмого поросёнка.
Несчастный поросёночек
Был страхом одержим,
Ему казалось: гонится
Волк именно за ним!
И на вершину горную
Отчаянно визжа
Взобрался он, от ужаса
И холода дрожа.
Там, в скалах ветер кружится,
Мороз и лёд вокруг,
Хотелось поросёночку
Заснуть скорей, как вдруг
Пред ним глаза горящие,
И эхом грозный рык
По всем горам разносится
В один и тот же миг!
Ах, снежный барс свинёночка
Так сильно напугал,
Что поросёнок слабенький
С горы большой упал!
Упал он в море Жёлтое
И сразу оробел:
Ведь плавать он, конечно же,
Нисколько не умел.
Лишь папочка на лодочке
Его от смерти спас...
Такая вот история.
Такой, друзья, рассказ...
История четырнадцатого поросёнка.
Скакал по знойной Мексике
Разбойников отряд,
Зверюшек бедных мучил он,
Стрелял во всё подряд.
А поросёнок глупенький,
Как резаный, визжал
И, ни о чём не думая,
Средь кактусов бежал.
Об кактус ножку нежную
Он сильно уколол,
Упал от боли, тут его
Разбойник и нашёл.
В отряд добычу жирную
Главарь её принёс:
Как жарят поросятину -
Для банды не вопрос.
Настал для поросёночка
Последний в жизни час, -
И слёзы дружно брызнули
У бедного из глаз!
Вздохнув прощально-горестно,
Собрав остатки сил,
Он злобного разбойника
За руку укусил!
Разбойник ножик выронил,
Заохал и упал,
И поросёнок маленький
От банды убежал.
Он долго-долго прятался,
Покуда наконец
Его, от счастья хрюкая,
Ни разыскал отец.
История шестнадцатого поросёнка.
Сломя дурную голову,
Визжа на всё окрест,
Бежало свинки дитятко
Прочь из родимых мест.
Хоть поросёнка ноженьки
ОТ волка унесли,
Хоть от лисы, от хищницы,
Они его спасли,
О том, куда несёт его,
Подумал он едва,
Как встретил тигра грозного,
А тигр встретил льва!
Они добычу начали
Между собой делить,
Никто из них не пробовал
Другому уступить,
И в драке не заметили
Они, как в океан
На лодочке отправился
Их завтрак сквозь туман.
Он в сторону плыл южную
К далёким островам...
Зубастая огромная
Жила акула там.
Унюхала, заметила
Еду свою она:
И лодка поросёночка
Была обречена!
Едва успел до острова
Он быстренько доплыть
И там, под хлебным деревом,
Стал потихоньку жить.
И вот, однажды вечером,
За ним пришла свинья.
Вдвоём они отправились
В родимые края!
История двадцатого поросёнка.
Шёл в Турцию с товарами
Богатый караван,
Знакомыми дорогами
Верблюдов вёл баран.
Пристал к ним поросёночек
Однажды по пути:
Уж лучше быть с баранами,
Чем одному идти!
Поскольку арифметику
Тот поросёнок знал,
Он на базаре здорово
Барану помогал!
Баран ему огромную
Зарплату заплатил,
И поросёнок в Турции
Свой магазин открыл.
Туда к нему приехали
Вдвоём отец и мать,
И с ними поросёночек
Вернулся в дом опять.
История двадцать шестого поросёнка.
В лесах дремучих Швеции,
Где гномики живут,
Молоденькая свиночка
Нашла себе приют.
Вручил ей гном торжественно
Большой аккордеон,
Под елями и соснами
Звучал немало он!
Там белочки и зайчики
Любили танцевать.
Как им играла свиночка, -
Никто не мог сыграть!
В лесу зверушки разные
Носили ей еду,
Признав в ней музыкальную
Любимую звезду.
Услышал папа музыку
И - к дочке напрямик.
Прекрасен встречи радостной
Неповторимый миг!
История тридцать третьего поросёнка.
Правителем в Японии
Был избран младший сын.
Туда из всех ребятушек
Добрался он один.
И так он всем понравился,
Был вежливым таким,
Что звери все японские
Сдружились крепко с ним!
Зверушек церемонии
Все зная до одной, -
Лишь в отпуск из Японии
Приехал он домой!
"Как быстро детки выросли!" -
Промолвила свинья, -
"Но главное: мы дружная
Счастливая семья!"
КАМЕННАЯ АЗБУКА
Есть за дальней далью горная страна:
На седых вершинах снег да тишина,
По ущельям ветер, по отрогам лес,
Вечерами звёзды падают с небес.
Там живёт царица каменной страны,
Нет её богатствам счёта и цены.
Маленькие гномы служат только ей,
Собирая груды дорогих камней…
На Востоке славном много лет назад
Жил да был в Багдаде мореход Синдбад.
И однажды утром он услышал весть,
Что страна такая за морями есть,
Где, как звёзды, камни блещут с высоты,
Где живёт царица дивной красоты.
И без колебаний через пару дней
Он поднял свой парус и поплыл за ней…
То ли через месяц, то ли через год
На желанный берег прибыл мореход.
Среди гор высоких, возле диких скал,
Старый гном героя вскоре повстречал.
- Нет у нас царицы каменной страны,
Правят ей сегодня злые колдуны.
Чтоб развеять чары и беду отвесть,
Каменную книгу должен ты прочесть.
И когда прочтёшь ты всё от А до Я,
Пред тобой предстанет девица твоя.
Нам же, бедным гномам, не дано вовек
Сделать то, что может только человек…
Из пещеры вынес книгу ту старик,
И к волшебным строчкам мореход приник.
Блещет в самоцветах жизни красота!
В каждом – искры солнца, граней чистота.
И едва названье чтец произносил,
Как ему тот камень гном преподносил.
Аметист с Алмазом и Амазонит,
Адуляр с Агатом, Агальматолит,
И прозрачней синих волн Аквамарин,
И вишнёво-красный камень Альмандин…
Чтоб соринки горя не было в глазу,
Гном вручил Синдбаду чудо-Бирюзу.
Ярче трав июльских камушек Берилл
Старичок герою тоже подарил.
С именем фиалки связан Виолан,
Назван в честь вулкана был Везувиан…
Это что за чудо, только посмотри!
Волосы сверкают в камне изнутри.
Это Волосатик: в горном хрустале
Волосы царицы светятся во мгле.
Гематит с Гагатом тёмные, как ночь,
Силятся Синдбаду чуточку помочь.
Блеск Гелиодора – жёлтый света сноп,
И родник волшебных чар – Гелиотроп.
Демантоид полный радуги цветов
И Дистен, что ярче синих васильков,
И Еврейский камень – письменный гранит,
И чудесный редкий Еремеевит,
Ёж окаменелый, древний и морской,
Жемчуг – слёзы моря… «Душу успокой,
Вызволим царицу, нет для нас преград», -
Говорили камни, слушал их Синдбад.
С кожею змеиной схожий Змеевик
В логово злодеев под горой проник.
И предстал пред ними камень Изумруд, -
От него все чары подлые бегут.
Рядом с ним твердыней вечности стоял
Яркий и прозрачный Жад-Империал…
Коль Синдбада ранят, будет нужен Йод,
Он любую рану заживит, прижжёт.
С книгою волшебной и с мечом в руке
Шёл Синдбад по древней каменной реке.
Под ноги ложились Кварц и Карнеол,
Сыпал искры Кремень и к победе вёл.
Ночью Лунный камень путнику светил,
Лазурит небесный верным другом был.
Мрамор с Малахитом сделались дворцом:
В нём и подкрепился витязь перед сном…
Встал Синдбад наутро и в окно глядит:
Прочеркнул по небу путь Метеорит.
И к вершинам дальним указал тот путь…
Что ж, пора и в книгу снова заглянуть.
Нефелин с Нефритом в ней на букву «Н»,
В недрах Нефть томится кровью горных вен,
Как заря на небе, заалел Орлец…
С Ониксом покинул мореход дворец.
Кубики Пирита блещут среди скал,
Перламутром речек светил перевал.
Раковиной эха длится шум долин,
И сияет солнца огненный Рубин!
Гном подал Синдбаду голубой Сапфир,
Как частицу неба, ключ в бескрайний мир.
Селенит, Сардоникс, Сподумен и Сфен –
Многих чародеев камни взяли в плен.
Смотрит из засады в даль Тигровый глаз,
Рядом с Турмалином прячется Топаз.
И поднялся первым в рост Уваровит –
Смелый, хоть и мелкий вроде бы на вид.
Грянули ребята громкое «ура»:
Груды Флюорита сбросила гора.
За царицу бился из последних сил
Вместе с Хризолитом друг Хризоберилл.
Впереди отряда дрался Целестин,
Вслед за Цимофаном ринулся Цитрин.
И волшебный силы больше не таит
Молодой красивый камень Чароит.
Шерлу и Шпинели не страшны враги:
Не затопчут камня вражьи сапоги.
«Скроем грудой щебня чужеземный щит!» -
Прокричал в азарте всем Щербаковит.
Одолев тяжелый на скалу подъём,
БЫчий глаз воскликнул: «Защитим наш дом!»
Пьемонтит с Кальцитом поднялись за ним,
Поддержал атаку храбрый Анальцим.
Энстатит с Эвклазом, с ними Эпидот –
Прославляли песней каменный народ.
Юнакит весёлый и Юннаньский жад
Обратили вражьи полчища назад.
Всё переменилось, стало всё, как встарь.
Пляшут и ликуют Яшма и Янтарь.
Тот , кто сказку эту до конца прочтёт ,
Спросит: «где же ныне славный мореход?»
Посмотри на небо ночью среди гор –
Там все сказки длятся, длятся до сих пор:
Звёзды, словно камни, яркие блестят,
И по ним шагает мореход Синдбад,
А вдали зарницы быстрые видны:
Ждёт его царица каменной страны.