Он уже не вернётся сюда.
Так он думает часто.
Древний Рим, гневный ритм... Ерунда.
Был лишь слабостью час тот
Пьян с утра. А к обеду
и вовсе белугой заплачет.
Он тогда её предал.
(Он думал об этом иначе.)
Он придумает множество разных причин.
Скажет: “Боже!
От загара на коже так много морщин.
И похоже
Здесь развалины сны
Из сосны и из камня сплетают.
Только жарко слегка для весны.
Утром я улетаю.”
До утра ещё тьма, как тюрьма.
Будет вежлив и мил он.
А она, как сошедши с ума,
Бездну ласк опрокинув,
Будет нудно просить поцелуя в ответ.
Лба её он коснётся.
Улыбнётся она. Но его уже нет.
Он сюда не вернётся.
В сонный Рим. В сонмы рифм.
Где стирают года только самую малость.
Где понятно, как много случилось тогда.
И как мало осталось.