Ты не мёртв оттого, что прелюдия тела подвластна
То ли срокам другим, то ли место пространства в тебе
Зарастает полынью, корнями, и ягодой красной
Раздвигая внутри горизонты, умывшись в воде,
В той, в которой плывёшь ты без нас, удивляясь разлуке,
В странной, твёрдой воде, разводя (плавниками) круги
На поверхности, где не приложены страстные руки
Что спасали когда-то тебя но, увы, не смогли.
Нет на свете разлук. Есть дефекты взаимного зренья.
Нет на свете потерь. Убеждением этим сыты
Мы в октябрьский грунт вколотили по пояс терпенье
И впервые назвали по имени, просто, на "ты".
Есть разрыв голой мышцы, спешащей задвинуть конечность
В горизонт, отделяясь от белой хрустящей кости.
Есть двухцетное "здесь", первый снег, и какая-то вечность,
Есть чего-то ещё, что не смог ты с собой унести.
Ты не мёртв оттого, что струящейся кровью не полон
Лысый череп, и все атрибуты живущего з д е с ь.
Нас спасает не Вера, а Слово, встающее колом
В нашей хрупкой гортани, холодным кипением смесь
Образуя из духа, и разновеликих молекул
Разгоняя молекулы после, сказать, не умею чего
Не горячей рукой поднимая холодное веко
Уплываешь бесцветным остатком себя самого.
Не от нас. От сует. От звонков. Плотоядного дыма.
Вниз, в пространство, которого нету темней.
Выгребая по чёрной воде, по следам анонима.
Оставляя не жизнь, а подробную память о ней.