А казалось бы – всего лишь истерика.
Вчера мне захотелось свободы и высоты, и я поднялась на первый этаж. Зря. Было много людей, и я подумала, что хоронят: людям всегда интересно видеть мертвеца; но оказалось, что продавали. Едва протиснувшись сквозь тела людей, я увидела умалишенного, который хотел лишиться и души. Он стоял возле банки, закрытой пластмассовой крышкой. На облезлой и почти смытой наклейке виднелись силуэты яблок и надпись «Сок», но сверху спиртовым маркером выведено: «Душа». Я видела, как она забилась под крышку, пытаясь скрыться за прозрачным стеклом, нагретым жгучими оценивающими взглядами. Она смотрела на эту толпу; хотела отдать свой страх, но их было слишком много.
Какой-то криворукий столяр предлагал за нее шкаф, больше похожий на разваливающуюся тумбочку: когда-то он слышал, что лучше все делать с душой. Может тогда ему удастся смастерить хотябы приличный стул.
Одна мамаша хотела отдать за нее самокат ее уже взрослого сына. Но ей нужна была не душа, а сама банка, ведь скоро зима, а закатка ждать не будет.
А душа все смотрела из-под своей крышки теперь на меня, а я на нее; она на меня, а я на нее.
Я залезла в карман, не обнаружив там ни копейки. А она все смотрела на меня. Может вместе нам будет неплохо…? И я просто взяла банку и прижала к себе. А умалишенный продавец подумал, что ему не нужен ни самокат, ни шкаф, и что большего за нее не предложит никто из этой тупой толпы. Может и не подумал.… Но я быстро взяла банку и, не смотря в толпу, быстро сбежала вниз.
Я поселила душу в сердце, рядом со своей. Нам жилось хорошо, даже более того. Я стала двудушной, но не двуличной, и была счастлива.
Только вот однажды ей так же, как и мне, ей захотелось свободы: душа ушла, поднявшись теперь уже на второй этаж.