Легенды создаются для народа,
Герои жизнь нам кажут без прикрас,
На них, как на себя мы смотрим в воду,
Ну что ж, пора начать мне мой рассказ.
Стояли двое над речным обрывом,
И было тихо в сонной синеве,
Лишь речка бурная кипела говорливо,
Да ветер песни пел степной траве.
Ничто не предвещало здесь разбоя,
Ни тучки не было на небе голубом,
Но, впрочем, чтоб вы знали, кто те двое,
Я расскажу о ней, да и о нем.
Ее могу сравнить я с птицей певчей,
Его же – с соколом, парящим в вышине,
Но издревле закон есть в мире птичьем,
Что пташке с хищником не быть наедине.
Закон природы он не уважал,
Она ж об этом думать не хотела,
Но, словно кот меж ними пробежал,
Черней чем ночь, и все испортил дело.
Он, обернувшись на берег другой
С орлицей дивной взглядом повстречался,
А рядом с нею пестро-золотой
Свободный ястреб важно красовался.
Вскипела в соколе младом алая кровь,
И, тихо оттолкнув свою голубку,
Взмыл в небо новую искать любовь.
И жизнь свою испортил не на шутку.
Легенду эту знаю наперед,
Ее сейчас пишу в свою тетрадку,
Печально все, что здесь произойдет,
А впрочем, расскажу вам по порядку.
Он кинулся на берег тот крутой,
Где пара счастливо то время коротала,
Увидел ястреба с орлицей молодой
В объятьях, и в душе заклокотало.
Вконец свою он голову теряя,
Рванулся к ним, и ястреба толкал
Бесстыдно прочь, в то время сам мечтая
Гнездо с орлицей свить средь голых скал.
Хоть сокол ястребка был и крупнее,
Не мог тот по-другому поступить,
А поступил и то куда честнее,
Чем тот, что их любовь хотел убить.
И он, как воробей на добермана
Бросался защищать очаг родной,
Не хлынь тогда бы кровь из алой раны,
Конец, быть может, был бы и другой.
В бою неравном ястреб был повержен,
И как бы не хотел смириться он,
Он с пьедестала был жестоко свержен,
И, как Людовик, без суда казнен.
Жизнь юной птицы быстро угасала,
Но сокол не был ярости лишен,
Душа у ястреба сильней затрепетала,
А сокол же к обрыву подошел.
Собравши всю свою былую прыть
(в бою, ведь, видно, и ему досталось),
Он к ястребу подполз и землю рыть
Когтями начал, так мне показалось.
Но не могилу он ему копал,
Не думал он отдать ему почтенье,
К обрыву тихо ястреба толкал,
И сбросил вниз его в одно мгновенье.
Беспомощно крылом тот замахал,
Ведь на другом была большая рана,
Лететь пытался, но тотчас упал,
Катился вниз, злато перо теряя.
И поглотила ястреба волна,
И тело унесла его далеко,
Он погибал, чтобы жила она,
И жизнь окончил он в мгновенье ока.
Напишут про него потом стихи,
И в песнях птичью храбрость воспоют,
Возможно, они будут не плохи,
Но все же, его к жизни не вернут.
Не может лишь она его забыть,
Которая помочь ему пыталась,
В ее он сердце вечно мог бы жить,
Она ж без него жить не собиралась.
И кинув соколу печальный тихий взгляд,
Она, сложивши крылья, вниз упала,
А волны память их двоих хранят,
И вторят песням их седые скалы.
Увидел сокол, что орлица та,
Которой ради он убил собрата,
Сама же от него на смерть ушла,
Хотя ни в чем была не виновата.
Один оставшись вдруг над грозной кручей,
Он на другом увидел берегу
Голубку, плакала она слезой горючей,
А он, глупец, не понял, что к чему.
Подумал, что измены не простила,
Но не простила смерть она ему,
Она его бы, может, отпустила
Спокойно, не начни он ту войну.
Не знал он, что за мысль у ней была,
Он думал, может, хочет, чтоб вернулся,
Расправил два прекраснейших крыла,
На реку даже он не оглянулся.
Он перед нею падал на колени,
Смотрел на землю он и видел там
Как птичьих две в одну слилися тени,
Она ж тотчас распалась пополам.
Одна из них тихонько отделилась,
И сделав круг над речкой голубой,
Среди травы бесследно растворилась,
В конце исчезнув точкой золотой.
Не ведал сокол, что тогда случилось,
Не видел он у тени два крыла,
Лишь помнил, как она из виду скрылась,
А тень же та голубкиной была.
Один остался он на белом свете,
И навсегда он дикой птицей стал,
Он больше не мечтал о вечном лете,
А все летал, летал, летал, летал…
Когда совсем было ему тоскливо,
Он жалобно, пронзительно кричал,
Но слушала его лишь только ива,
Да ветер жутким воем отвечал.
С тех пор и повелось у нас такое,
Что коль услышишь крик средь диких скал,
Или в лесу, а может, и на поле,
То сокол, что голубку потерял…
Его пусть крик, как вечный наш учитель
Напоминает всем всегда о том,
Что на чужой беде, как ни крутите,
Нам счастья ни построить нипочем…