1
Хозяин постоялого двора –
Агностик ереванского разлива,
Предпочитавший бочковое пиво
Янтарному сосуду "Арара-
та" семилетней выдержки – с утра
Был страшно горд способностью правдиво
Спеть пару-тройку тактов из мотива,
С которого скопытился вчера,
И помнить имена всех постояльцев,
Проживших больше суток. Из-под пальцев,
Бросавших замусоленный гроссбух
Лишь ближе к ночи, ночью выходили
Деревья, лица, силуэты. Или –
Весь в розовом и синем – горный дух.
2
Весь в розовом и синем, горный дух
Следил с картины возле барной стойки
За буйным продолжением попойки,
Явившейся последствием "без двух"
На бескозырке. Молодой лопух,
Не оценивший крепости настойки,
Кидался на обидчиков. Постройки
Из хрусталя с фарфором, режа слух,
Обрушивались на пол. Между делом
Маркёр меланхолично мазал мелом
Чужой сюртук. В окне кружился пух.
В дверях стоял потрёпанный с дороги
Ленивый почитатель хатха-йоги,
Нахмурив брови, напрягая нюх.
3
Нахмурив брови, напрягая нюх,
Швырнув кусок проснувшейся собаке,
Приезжий пробирался в полумраке
К хозяину, припоминая вслух,
Где он мог видеть самых буйных двух
(Профундо – в джинсах, тенорок – во фраке),
Но тщетно: две царапины на лаке
Хозяйских туфель и десяток мух,
Всецело завладев его вниманьем,
Закрыли доступ в мозг воспоминаньям,
Понятиям "усталость" и "жара".
Он замер и спросил себе мадеру.
Хозяин, наливая точно в меру,
Тревожно ждал, чем кончится игра.
4
Тревожно ждал, чем кончится игра,
Не он один. В углу довольно скоро
Раздался недовольный хрип маркёра,
Чья ставка вновь пропала (полтора
Последних года – чёрная дыра:
Он просадил здесь всё до луидора,
И фактом избавленья от позора
Обязан милосердию двора
Его Хозяйской Милости, что стало
Последней каплей яда для бокала,
Травившего ему судьбу вчера,
Сегодня, завтра). Горный дух с картины
Следил, как рвутся нити паутины
Тепла и света, света и добра.
5
Тепла и света, света и добра
В пропахшей дымом жизни генерала
Настолько очевидно не хватало,
Что он любил в такие вечера
Петь в здешнем хоре. Так как тенора
Извечно в дефиците, поначалу
Он даже рвался обучать вокалу
Всех младших офицеров, но игра,
Не стоя свеч, закончилась провалом.
Единственным приемлемым финалом
Явился обнаруженный на кух-
не злобный повар – обладатель дара
Бемолем разжигать искру пожара
На лицах, чей огонь давно потух.
6
На лицах, чей огонь давно потух,
Сверкали белым блики от графина,
Да тусклой медью плавилась братина,
Которую владыка Аспарух
Забыл тут, забежав чуть меньше двух
Тыщ лет назад на огонёк. Скотина
Растерянно мычала у овина,
Куда её завёл чужой пастух
И бросил там: понятно – для профундо,
За двадцать лет в отряде Фарабундо
Марти не растерявшего свой слух,
Вполне логично с наступленьем мира
Уйти в поля, у бывшей штаб-квартиры
Оставив только обгорелый пух.
7
Оставив только обгорелый пух,
Июнь прошёлся конницей Мамая
По зелени листвы и почек мая,
И только подорожник да лопух,
Прикрывшись пылью, затаивши дух,
Сумели выжить – пусть не подымая
Голов и шума, пусть не понимая,
Что к их мольбам горячий ветер глух.
В беспомощной, что горн в руках горниста,
Пустыне – ни ольхи, ни остролиста,
Лишь запах постоялого двора:
Душистый хлеб, пленительная брага,
Навоз на склоне ближнего оврага
И дым, не уходящий до утра.
8
И дым, не уходящий до утра,
И пир на радость выжившим воронам
Давно служили верным метрономом
Для юноши, прошедшего вчера
Обряды посвященья в юнкера,
А нынче заплатившего талоном
На колбасу и первым миллионом
За то, что сумасшедшая сестра
Давала всем задаром. В диком раже
Он сел играть – и поначалу даже
Сумел чуть преумножить интерес,
Да вовремя не вышел. А в итоге
Всё клял судьбу, укрытую в чертоге
За тяжестью подсвеченных небес.
9
За тяжестью подсвеченных небес
Участники полночного дебоша
Не чуяли, как поднятая ноша
Усугублялась: к ним наперерез
Стремился йог (мадера плюс шартрез).
С потрёпанного ветром макинтоша
Сбегали капли. За порогом лоша-
ди нервно предвкушали стипль-чез.
Однако скачки йога не прельщали.
От градусов ли, мокрого плаща ли
Рассвирепев, он попытался без
Участья воска спрятаться от пенья
Пустых сирен. Допив до дна мгновенья,
Последний выдох вечера исчез.
10
Последний выдох вечера исчез,
А возле стойки, как у края сцены,
Толпились волоокие сирены,
Пытаясь чистым верхним фа диез
Посеять смуту в душах тех, кто без
Надежды на успех, испив измены,
Решил бежать от зла за эти стены,
В уют бильярдной в стиле Louis Treize.
Пронзительная музыка утраты,
Слова любви, столь свежие когда-то,
Лишь бередили раны той поры.
За дозой – доза: беглецы шли дальше.
Былой пожар под едким ливнем фальши
Рассыпался иголками жары.
11
Рассыпался иголками жары
И дунул в сердце неотвязный ветер.
Маркёр его бы точно не заметил,
Но сладить с тяготением дыры,
Возникшей там, где тонкие миры
Его сознанья угодили в сети
Коллизии "Монтекки – Капулетти",
Не удалось. Богатые дары,
Которые красавица Даная
Оставила, поспешно убегая,
Пропали, как в ночи дневной узор.
Глаза осатаневшего маркёра
Остановились, не потупив взора,
На занесённых лесом склонах гор.
12
На занесённых лесом склонах гор
Со времени бродяги Одиссея
Жила полубезумная Цирцея.
Её невнятный смертным разговор
Звучал для духов, и наперекор
Своим желаньям, медленно тупея,
Она вела к обрыву не свиней, а
Заблудших пилигримов. На простор
Речной волны из сумрачного леса
Шли рыцари железного прогресса –
Властители безжалостных озёр.
На плечи утомлённого отряда
Давила ночь, исполненная яда.
В наивных душах полыхал костёр.
13
В наивных душах полыхал костёр,
Зажжённый нераскрывшейся химерой
Большой любви, и резко пахло серой
Из-под копыт лукавого. Отдёр-
нув шторы, разорившийся маркёр
Смотрел, как от воды к нему по серой
Сухой земле спешат, гонимы верой,
Невольники забытой страсти. Вор,
Случись такой в таверне, в этот вечер
Себе бы без напряга обеспечил
До старости расцвет златой поры:
Хозяин, гости, духи и богини
Застряли, словно мухи, в паутине
Безумия надежды и игры.
14
Безумия надежды и игры,
Дававшего приговорённым к свету
Последний шанс закрыть глаза на эту
Слепящую вселенную (шатры
Паломников, подножие горы),
Хватило ненадолго, и квартету
Холодных струн, звучавших в пику лету,
Пришлось умолкнуть. Из-за конуры
Послышался протяжный вой собаки.
Июньский месяц прятался во мраке,
Пытаясь позабыть, где был вчера.
Подставив ветру сгорбленную спину,
Нетвёрдым шагом двинулся к овину
Хозяин постоялого двора.
0
Хозяин постоялого двора,
Весь в розовом и синем (горный дух),
Нахмурив брови, напрягая нюх,
Тревожно ждал, чем кончится игра
Тепла и света, света и добра
На лицах, чей огонь давно потух,
Оставив только обгорелый пух
И дым, не уходящий до утра.
За тяжестью подсвеченных небес
Последний выдох вечера исчез,
Рассыпался иголками жары.
На занесённых лесом склонах гор
В наивных душах полыхал костёр
Безумия надежды и игры.
2003