Другу моему Алексею Базарнову, с признательностью и любовью, посвящается весь этот цикл. СМ.
Ваткин, он, конечно, поэт. Кто у нас не поэт? И вид у него такой, вполне малахольный, бормочет что-то, глаза заводит.
Костя говорит, что глаз у Ваткина ходит-ходит внутри головы по орбите, потом возвращается, глянет на мир, опять закатится. А внутри головы он, глаз этот, как раз стихи и читает. Там они у него развешаны, как баннеры…
Где-то на этих баннерах Ваткин и находит всякую гражданскую лирику. Что, как говорит Костя, свидетельствует о том, что у Ваткина есть позиция.
Позиция у Ваткина есть, а вот денег – нет. Стихи свои он публикует в толстых тетрадях. Один год – одна тетрадь. Всего тетрадей 26. Хотя лет Ваткину – 32. Просто первые шесть лет он стихи не записывал.
Поэтический стиль у Ваткина своеобразный. Им он нас мордует каждую пьянку. Любой его стих содержит императив: «Дайте!» - «Дайте мне лиру!», «Дайте мне нож перочинный!», «Дайте мне знамя!». Дайте, дайте… Костя говорит: «Чего ты, Ваткин, как побирушка?» Ваткин объясняет, что «таков канон». Этого никто понять не может.
Девушки у Ваткина нет. Что никого не удивляет. Хотя, Костя рассказывал, что однажды они с Ваткиным собрались выпить. Взяли пива. Сели. А тут зашла Костина соседка. Ей вежливо предложили тоже. Она сначала ломалась, потом выпила двухлитровый пластиковый баллон и ушла. Костя рассчитывал, что Ваткин пойдет за ней. А он, недопивший, написал стих, полный гнева и обиды:
«Я бы этих пивососов,
Дайте мне вина!
Опускал вместо насосов
В ямы для говна!»
Еще у Ваткина есть мама. Костя говорит, что большую часть жизни она провела в дурдоме. Сейчас мама Ваткина в четвертый раз переписывает от руки «Войну и мир». Зовут ее, как ни странно, Софья Андреевна. Костя говорит, что это совпадение и определило безумие. Про папу Ваткина ничего не известно. Но, в любом случае, спасибо ему за его фамилию. Костя говорит, что первым стихотворением Ваткина было «Дайте мне папу!» Никто Ваткину ничего не дает…