Осталось немногим меня удивить —
И жизнь пересилит идущий:
Вот поезда желтая куцая нить
Пылит, разрезая удушье.
Здесь шустрые тени, шуршанье и гам,
Усталость привычная гложет.
Разруха-ребенок ползет по ногам,
Пуржит и улечься не может.
В последнем метро — захудалом рабе,
Где ветошь — награда калекам,
Трубач беззаконный кричит на трубе
О том, что прощается с веком.
О том, что уже не вернемся назад
В тот рай, теплоглазый и мутный,
О том, что труба его — автомат,
Салютный, воздетый, минутный.
Отныне светла его медная спесь,
И смерть его нежная зрима:
Он сядет в троллейбус какой ни на есть —
Исчадье неронова Рима.
"Прощанье славянки" закажет дурдом,
Костер и мигалки косые...
Горящие окна с закатным трудом —
Трубой выбивает Россия.