Обурела на ветвях листва.
Вольностью прозрев, на дол спадает,
с крон колышущихся облетает.
Невесомость ощутив едва,
ветром собирается в намёты
жухнуть и чернеть день ото дня,
безысходства час последний внять
в месте том, куда прогонят мётлы.
Молодость – кружится и летит,
зрелость – та планирует и реет...
С каждым взмахом осень холоднее.
Проще, окончательней вердикт,
вынесенный лету. Что осталось?
Пылью застилающийся быт
по углам протопленной избы,
плавно погружающейся в старость.
Планы удалось осуществить.
Или нет? Что кажется не важным?
С постромков сорвавшихся однажды
продолжает по свету носить
данностью. Да воли век недолог.
Одиноким безответный глас
в мокнущем безбрежии угас
на сырой. И сиротно, и голо
выглядят деревья и кусты
в хлопьях навалившихся тумана, –
Смазана ль слезами панорама? –
угнетает видимость тщеты.
Вереницы тянутся процессий,
ритуал которых тёмн и прост –
скопом собираться на погост
для того, чтоб рёв уравновесить.
Сдержанней относишься к вещам,
будоражившим Адама, Еву...
Сорванцам не прилепиться к древу.
Время отошедшее, прощай!
Здравствуй, приходящее мгновенье! –
бытия неуловимый срез.
В нём лист появился и исчез
в ворохе подобных превращений.
Так и ты по плоскости скользишь,
выдавая па и пируэты.
Трепетный, за своеволье это
будь признателен. Вообрази:
ни сырую гниль: простуда, сопли, –
ни порыв ненастья: острый криз,
а лишь обольстительный каприз,
чтобы оттенить финальный проблеск,
на закате, яркого луча,
брызнувшего в малую прореху.
Обещает: будет много свету...
И сгребаем листья сообща
в день погожий. Мётлы, тяпы, грабли
трудятся, наводят чистоту
и порядок – нежат наготу,
когда связей узы не ослабли.
31.10-4.11.2005