последний октябрь
лоскутами шелка
и наждачной бумаги
крепко обнял,
под какофонию маршей
похоронного и Мендельсона
боли лист
усохший опал.
в чужой иномарке
щемят рябью,
скоростью, страстью
"окта", "б" и "эр",
но когда плоть от плоти
взгляд воротит,
одиночество сукровицей
проступает из стен
новой квартиры.
в сумраке года
подбивая счета,
в калейдоскопе
непогода
счастий твоих
заслоняет цвета.