Я снова посещаю ресторанчик,
Где ждет меня не мало нужных встречь,
Где возле входа мнется смуглый мальчик,
Тверда натужно вежливую речь.
Здесь зеркала и вина в изобильи,
Здесь столики на несколько персон,
Здесь нету запазха от сырости и пыли,
И всем приветлив молодой гарсон.
Здесь все знакомо-жесты и привычки,
Смешок в усы скупого буржуа,
Внезапный крик подпившей истерички,
На спинке стула алое боа...
По этим лицам розовым от пудры,
Из этих губ, глотающих "Прованс",
Струится прочь губительный и мудрый,
Уже не победимый декоданс..
Я рад теплу и жаренному крабу,
Я сыт, женат и не беру взаймы,
Но тянет сердце тайная прохлада,
Пришедшая из дальней стороны..
От туда, где вне времени и власти,
Совсем одно на горестной земле
Живет мое покинутое счастье
И ждет покорно вести обо мне.
Его глаза сейчас полу-закрыты,
А на ресницы попадает снег,
И серебром на мостовой забытой
Его неясный остается след.
Оно спешит в далекую мансарду,
Касаясь краем ветхого плаща
Рябых сугробов брошенного сада
И тонких веток мертвого плюща.
Там ждут его бордовые портьеры,
Тугое кресло, шерстяной клубок,
Часы настенные из розовой фанеры
И сыростью разбитый потолок.
Я так давно уже готов сорваться
Как птица пленная с постылых берегов
И с торжеством спасенного отдаться
Шальному кругу позабытых снов.
Тех снов, в которых царствует всевластье
Бордовых штор у вечного окна,
И светлых глаз,Покинутого счастья
Вселенски долгая сияет глубина?
Но я смотрю в глаза уставшей лейди,
Пропахшей дымом модных сигарет
И сквозь вуаль стараюсь не заметить
На мой вопрос губительный ответ:
Мне не найти увы туда дороги,
Где так давно уж мой растаял след
И где застыв в сметеньи и тревоге,
Последний друг на мой глядит портрет.
Мой старый друг, мое скупое счастье,
Ты тоже знаешь горечь этих слов,
В пустой мансарде, посреди ненастья,
Вращая стрелки стареньких часов.