Мне во всех ноябрях не найти одного человека.
И в осеннюю хлябь я его надеваю пальто.
Он отец мой и друг, и единственный лекарь
Тихой боли моей, о которой не знает никто.
Я врывался в декабрь со сдавленным криком,
Где больной снегопад оставляет на лицах печать.
Я метался во снах перепутанных, чёрных и диких,
И уставшая мама учила меня: не кричать.
Всё заснежил январь. И печальней, и тише
Свою память о нём, невозвратном, храню,
Только кажется мне, что, надев самодельные лыжи,
Он бежит, пролагая от кладбища к дому лыжню.