Известно со времён Шекспира,
Что всё – театр в этом мире,
Вся жизнь – большая сцена, в ней
Играет множество ролей
Живущий каждый
Ежедневно,
Сменяя их попеременно.
Лишь дети не играют роли,
Приобретая поневоле
Их шаг за шагом, постепенно
По мере выхода на сцену.
Сначала им не удаётся –
Тот вдруг не к месту рассмеётся,
Тот не сыграл этюд вниманья …
Но дети любят подражанье
И роли быстро изучают.
И вот тебя уж величают
На «Вы», и – несколько тебя,
И кто здесь ты – не знаю я.
Но я люблю тебя любую,
Серьёзную или смешную,
Капризную к закату дня,
Лишь ту, что злится на меня
Порой почти не узнаю,
Но, всё же, всех тебя люблю.
Я вижу, можно рассердиться,
Ведь к этой сказке не годится
Такая присказка, она
Серьёзна слишком, не смешна,
И вовсе из другой программы …
Да, ты права, она – для мамы,
Мы ей потом её прочтём,
А присказку опять начнём.
В одном далёком королевстве
Свободного немного места –
Большая площадь для турниров,
Гостинный двор в две-три квартиры,
И замечательный дворец,
Где проживал король-отец.
А главным кладом королевства
С недавних пор смешного детства
Была принцесса молодая,
По ней давно уже вздыхали
Все принцы северной земли
Да и иные короли.
Ей восемнадцать лет настало,
Она ещё прекрасней стала,
И объявил король по миру,
Что час пришёл – и быть турниру,
И будет награждён герой
Принцессы нежною рукой.
И много царственных красавцев
Пришло за девушку сражаться,
И все молились за успех,
Но был один сильнее всех,
Он был силён, как Геркулес –
Барон фон Шайзер Андермес.
К исходу дня всем ясно стало,
Что смельчаков осталось мало
Ломать копьё и кости с ним,
Когда исход всегда один –
Барон смеётся, враг лежит,
И в нём душа едва дрожит.
Почти уж площадь опустела,
Когда на поле вышел смело
Друг юных дам и ребятишек
Певец предместий. Ах, мальчишка!
Он смел, но хрупок, как тростинка,
И слишком юн для поединка.
Но, бледен словно чистый мел,
Сказать о чём-то он хотел.
Король позволил, и герой
Сказал ему:
- Прости, король
Быть может, смерть найду в бою,
Но перед смертью я спою.
И он запел. Вокруг молчали
А в песне у него встречались
Сердца, и золото волос
Сквозь пальцы нежные лилось,
И было ясно всем, что в песне
Он отдаёт всю жизнь принцессе.
Вот песня кончилась. И вмиг
Скрестились копья. Треск и крик,
Певец лежит, барон смеётся,
К принцессе конь его несётся,
Барон колено преклонил
И руку тут же предложил.
Но что в ответ? Она проходит
При изумлении в народе
К певцу, лежащему на камне,
И ловит слабое дыханье,
И счастлива, что жив герой,
И говорит: - Вот рыцарь мой.
-Постой! – король сказал, - подумай,
Твой выбор вовсе не разумен,
Барон и крепче, и сильнее,
Он ловче, да и веселее.
Певец твой смел, но не силён,
И побеждён бесславно он.
Принцесса руки положила
Отцу на грудь и говорила:
- Ах, недогадливый отец,
Мне нужен муж, а не боец,
Нужна любовь и нежность песен
И ….
согласился он с принцессой.
Ну вот и ладно, право слово,
Теперь уж присказка готова,
Пора и в сказку возвратиться,
Не то там что-нибудь случится.
Давно смекнул Семён, что слава
Приобретенью капитала
Способствует всегда весьма,
И потому ему нужна
Известность по стране такая,
Чтоб деревушечка любая
И то бы знала, что Семён
Красив и молод, и умён.
Но быть опасно депутатом,
Чтоб генералом быть – солдатом
Уж больно долго надо быть...
(Да, кстати, можно не дожить)
Ну, в общем, что тут разбираться?
Семён в певцы решил податься.
А путь – он знал – тут не простой,
Имей ты голос золотой,
Что толку? Мало ль кто поёт?
Ведь надо здесь, чтобы народ
Увидел что-то здесь такое,
Что – не забыть, что нет покоя,
Как сериал в бутылке водки
Иль тараканы в сковородке.
И, кроме золотого пенья,
Тут надо, чтобы и движенья
Все были точны у певца
И выражение лица –
Всё завораживало взгляд.
Недаром люди говорят,
Что, чем услышать десять раз,
Лучшее раз взглянуть на глаз.
А Сёма денег, нервов, сил
Немало к делу приложил:
Художника он пригласил
И музыкантов попросил
С ним приготовить представленье,
И композитор без сомненья
Был в нотной грамоте силён,
На них пошёл весь миллион.
А так как денег этих малых
Всего на месяц и хватало,
Работал он и день и ночь
С расчётом, чтоб за месяц смочь
Концерт устроить для народа
И возместить свои расходы.
Я вам скажу, не каждый сможет
По двести раз одно и то же
На репетициях пропеть
И вместе с тем не одуреть
С того, что осветитель светит
Не так, как режиссёр наметил,
Что музыканты забывают
Зачем и что они играют,
Что с занавесок пыль летит,
Что микрофон вовсю свистит,
А оператор в зале курит
С вахтёром из Дворца культуры.
К тому ж, совсем уж вне программы,
На сцену выползают дамы
Неясно чьи, и почему,
Все норовят прижать к нему
Своё бедро, обняв рукою,
Дыша шампанским с перепою.
Но это вытерпел Семён.
И вот – огромный стадион,
А также вялый телезритель,
Избалованный посетитель
И критик радостный всего
В концерте встретили его.
А жаль, что мы как раз в то время
На «Санту-Барбару» смотрели.
Мне рассказал по дружбе дворник -
Его соседка в этот вторник
Концерт по телеку смотрела -
Она чуть-чуть не обалдела,
Когда Семён заголосил.
Он был прекрасен! В шубе лисьей,
В кроссовках золотых английских,
Под шубою он был в трусах
С дырою в двух иль трёх местах.
Там дым стелился, всё светилось,
Там даже сцена развалилась
Взбодрилась публика когда.
И хоть Семён-то пел недолго,
Но сорок девок от восторга
Все облысели. Навсегда.
Успех! Успех! Семён добился
Того, к чему он так стремился,
Как гром гремят аплодисменты,
Вокруг него корреспонденты,
И спонсоров столпился рой,
Все предлагают на отбой
Машины, деньги и квартиру,
Турне рекламное по миру,
Лишь бы Семён меж номерами
На них бы обратил вниманье,
Или на майке написал
«Мой спонсор – Крюковколбаса!».
И вот он то в Москве, то в Бресте,
В «Европе-плюс» Семёна песни
Передают пять раз на дню,
Да я тебе одну спою:
- О! Когда ты ушла,
То словно шнурки развязались
Или вдруг на штанах
Пуговицы оторвались,
Так тяжело без тебя!
О! Когда ты ушла,
Я похудел на пять килограммов,
И теперь мне должна
Новый костюм подыскивать мама
В фирме «Одежда для тощих ребят»,
Так тяжело без тебя!
Поэзия не то, чтоб очень,
Но стоит денег между прочим
И денег, кстати, неплохих,
А ежели хватает их,
То что за глупость там не спой,
А диск твой будет золотой.
Семён же вовсе не ленился,
Работал, вкалывал, трудился,
И уж почти обогатился,
Как случай с ним один случился.
В антракте звёздного концерта
Под сладкий шум аплодисментов
С уменьем, видно, партизана,
Пройдя через заслон охраны,
К Семёну в будуар зеркальный
Девица из провинциальных
Без приглашенья заявилась.
И говорит: Я восхитилась
Концертом, и готова с ходу
По дружбе предложить Вам что-то.
Девица, кстати, не уродка,
Вполне приличные колготки
И то, что в них. Светла коса,
И искорки блестят в глазах.
Семёну, глядя в них, немало
И вправду интересно стало,
Чего ж она ему предложит?
Он попросил её попозже
К нему зайти, и уж с отменным
Пошёл на сцену настроеньем.
Концерт окончился. Она
Его безропотно ждала
У сцены. Хоть заметил он,
Что приходилось цитрамон
Ей принимать раз или два, -
Видно, болела голова,
Ну, ничего, пройдёт потом…
Вот смолк аплодисментов гром,
И, без намёков, сразу, сам
Он приглашает в ресторан
Блондинку, ужин разделить
С ним и поговорить.
Пока салаты подносили
Они культурно обсудили
Михайлы Джексона наряд,
И трёх ещё певиц подряд,
Неспешно съели антрекот,
И бланманже за ним, и вот
Семён вопрос свой задаёт:
-О чём же разговор пойдёт?
Девица улыбнулась смело,
На ближний стул к нему подсела,
Косу закинула за плечи
И начала такие речи:
- Вам, как известному певцу,
Конечно, было бы к лицу
Почаще выезжать к народу,
В стихию жизни, на природу,
Чтобы не только лишь в столицах
Вы видели восторг на лицах.
У нас в Торжке, на той неделе
Случится праздник юбилея,
Так вот, я предлагаю Вам
Для радости торжковских дам
Открыть концерт наш юбилейный,
Мы рады будем беспредельно
И за ценой не постоим,
Когда Вас отблагодарим.
Пока она так говорила,
Лицо Семёна было мило,
Лишь головою он качал,
Но под конец таки вскричал:
- В Торжок? Да лучше я поеду
С концертами в Аддис-Абебу!
Вы что, голубушка, сдурели
Или десерта переели?
Что делать мне в Торжке твоём?
Ну разве что гулять вдвоём…
Так это можно и теперь,
Лишь встанем, да откроем дверь.
- Там будут гости из столицы,
Вам это может пригодиться, -
Она с улыбкою в ответ,
- Но, если нет, пусть будет нет.
Не сетуйте потом тогда,
Да вспоминайте иногда.
Он не успел оборотиться,
Чтобы за кофе расплатиться,
Как c барышней уже простился,
Хоть вовсе и не торопился.
А восемь дней спустя, в полёте,
В большом индийском самолёте,
От скуки он газету взял
И с изумленьем прочитал,
Что в славном городе Торжке
При лёгком праздничном снежке
Случился праздник мировой,
И что сам царь там был с женой,
Весь цвет столичного бомонда,
Ансамбль женщин «Анаконда»,
Алсу, три группы трэш-металла,
“Машина”, ДДТ и Алла.
Семён, конечно, загрустил,
Что это дело пропустил,
И чуть не выпрыгнул в окно,
Когда вдруг вспомнил заодно,
Что сам же дурнем оказался
И, не подумав, отказался
Участвовать в таком концерте.
Он год потом ещё, поверьте,
Ужасным образом икал,
Как этот случай вспоминал.
Но стал с тех пор он не таков,
Не только Питер и Ростов,
Но также Ржев и Нижневартовск,
Смоленск, Сычовку, Петропавловск,
Иваново и Мегион
Объехал с песнями Семён,
Народ взлюбил его безмерно
За простоту и неизменность,
Отзывчивость и добрый нрав,
Нисколько слушать не устав,
Как он рифмует вновь и вновь
Бровь, плов, корову и морковь.
Но часто – в месяц раз, наверно,
Во сне Семёну непременно
Являлась девушка простая,
Косою светлою играя
И говорила (вот змея!):
Семён, не забывай меня.